Филипп II стал ведущим государственным деятелем своего времени, созидательным политиком, чья деятельность превра­тила Македонию в великую державу на последующее столе­тие. Этот аспект его достижений проявился через несколько
лет, поскольку в первый период своего царствования он был занят обеспечением безопасности своего положения и укреп­ления царства. Филиппу приходилось грамотно сочетать хитрую и умелую дипломатию, вооруженные силы и внимательное отношение к развитию ресурсов царства. У него были примеры деятель­ности предшествующих царей Македонии, однако не каждый новоиспеченный царь, к тому же немногим старше двадцати лет от роду, поступал таким мудрым образом. Часть гения Фи­липпа и состоит в том, что он смог успешно использовать все нужные составляющие грамотной политики одновременно.

Когда Филипп стал царем, ему было около 23 лет, при вступ­лении на трон он был на несколько лет старше, чем его братья, и обладал совершенно отличным от них жизненным опытом. Он вырос при дворе своего отца Аминты 111 в то время, когда в
Македонии царил относительный мир, поскольку он родился на следующий год после того, как в 383/382 г. до н.э. Аминта
вернул свое царство. Он видел усилия, которые прилагал его отец для развития государства, но был и свидетелем угроз со
стороны внешнего мира. В своей семье он был лишь одним из многих детей, со старшими братьями, старшей сестрой и млад­шими единокровными братьями. Привлечь к себе внимание было нелегко.

В возрасте 12 лет он был послан в качестве заложника к иллирийцам, вероятно, к царю Бардалису, вместе с данью, ко­торую платил Александр II (старший брат Филиппа и царь Македонии в 369-368 до н.З.), чтобы избежать вторжения. Вскоре после этого, примерно в возрасте 14 лет, он был послан в Фивы, вновь в качестве заложника. 3тр положение не было опасным или даже некомфортным. Заложник, особенно ребе­нок, попадал в семью значительного человека, с ним обраща­лись как с членом семьи и давали образование. В Фивах Фи­липп жил в доме влиятельного политика ПамменаJ в те годы, когда Фивы были самым сильным государством Греции. Он отсутствовал в Македонии во время убийства его брата Алек­сандра и Птолемея Алорита и возвратился домой, когда в 365 г. до н.э. царем стал его другой брат, Пердикка. В течение после­дующих пяти или шести лет он был полностью лоялен к Пер­дикке, ему были доверены, возможно, через несколько лет соб­ственные земли, на которых он должен был содержать соб­ственную же армию, вероятнее всего численностью большей, чем просто отряд телохранителей.

Поведение Филиппа в первый год царствования свидетель­ствует о его просчетах всего того, что необходимо было сде­лать. В его начинаниях Филиппу помогали. два важных факто­ра: кризис в Македонии был настолько силен, что у царя были развязаны руки для его разрешения, а греческие государства игнорировали происходившее в Македонии. Не без основа­ний полагая, что продолжающийся политический кризис цар­ства является лишь еще одним примером его хрупкости и не­стабильности, они не торопились вмешиваться, да и делали это лишь в минимальной степени. Несмотря на Всеобщий мир 360 г. до н.э., международный кризис продолжался, в частно­сти, в Афинах, союз которых в 357 г. до Н.Э. начал рушиться, когда Священная война охватила всю Центральную Грецию на последующие десять лет. Филипп получил передышку, во вре­мя которой главные враги Македонии или вовсе не испыты­вали интереса к ней, или были заняты в других местах. В это время он заложил основы своих более поздних достижений.

Основным приоритетом было внутреннее состояние царства. Филипп приказал убить своего единокровного брата Архелая, это обезопасило его трон, поскольку Архелай был сле­дующим претендентом на трон из его семьи. Другой проблемой были «претенденты» извне. Так, при поддержке фракийцев, сначала царя Коти са, а затем его преемника Берисада, добиться власти пытался Павсаний. Берисад сам лишь недавно пришел к власти· и, возможно, поэтому согласился отступить, получив взятку.
Здесь сработала способность Филиппа убеждать: Бери­сад был наследником Котиса вместе с двумя братьями, и они в это время воевали друг с другом. Теперь на некоторое время можно было не беспокоиться по поводу Фракии.5

Поддержка Аргея со стороны Афин была столь же неста­бильной, как и поддержка Павсания Фракией. 3000 афинских гоплитов высадились с ним В Метоне, но предполагалось, что дальше Аргей сам проложит себе дорогу к трону. Зто было ра­зумно, поскольку претендент должен быть показать, что пользуется поддержкой местного населения, а без нее никто не стал бы помогать ему. Основной целью Афин на севере было получение контроля над Амфиполем, который теперь стал не­зависимым городом, но с македонским гарнизоном. Филипп вывел эти войска. Несомненно, они требовались ему для бо­лее активного использования, но сам факт их отзыва должен был подействовать на Афины. Зто, видимо, показало вновь открывшуюся уязвимость Амфиполя И молчаливое согласие Филиппа на повторный захват его Афинами. Афинские войс­ка Аргея остались в Метоне, а сам Аргей направился в Эги с очень небольшим отрядом наемников и немногими македон­скими изгнанниками и афинянами, которые поддерживали его предприятие.

Он подошел на 20 км к Эги, но не получил поддержки на­селения ни во время похода, ни в городе. Он повернул назад, намереваясь вернуться в Метону, возможно, надеясь убедить размешенные там войска афинян более активно выступить в поддержку его дела, но по пути его перехватил Филипп. Пос­ледний легко разбил войска Аргея, многие из наемников были убиты, македонские изгнанники, многие из которых были свя­заны с лояльными македонцами, были взяты в плен, афиняне были отпушены с дарами. Филипп не хотел создавать ситуа­цию, при которой Афины могли бы стремиться к мести. Афин­ские войска из Метоны отплыли домой, захватив и освобож­денных. В Афинах перспектива возврашения Амфиполя в сочетании с провалом интервенции в Македонии настроила Со­брание в пользу мира. Аргей исчез; BepoSIТHo, если он не пал в битве, то был казнен. Что произошло с изгнанниками, неиз­вестно, но скорее всего Филипп держал их в качестве залож­ников для обеспечения лояльного поведения их родственни­ков или казнил их как предателей.

С вторжениями по суше справлялись с подобной же смесью силы и дипломатии. Бардалис не продолжил свои ус­пешные вторжения или вследствие понесенных в битве потерь, или из-за того, что Фил иппу удалось договориться с ним о пе­ремирии.7 Филипп определенно откупился от угрозы вторже­ния пеонийцев с севера с помощью даров пеонийскому царю. Ни одна из этих мер не могла быть решающей в долгосрочной перспективе; дары могли только возбудить аппетит пеоний­иев, а победа Бардалиса могла только побуждать его к следую­шему вторжению.

Точная последовательность всех этих вторжений, диплома­тических шагов и маневров неясна, но В,се это определенно имело место в 359 г. до н.э., на очень раннем этапе правления Филиппа. Большая часть маневров и переговоров, возможно, заняла очень короткое время, и, может быть, они проходили более или менее одновременно. Их успех должен был консо­лидировать поддержку царя со стороны македонцев. Показа­телем этого стало нежелание жителей Эги присоединиться к Аргею.

Филипп должен был заняться и внугренним управлением страной. Даже в первый год своего правления у него не было сложностей с тем, чтобы найти достаточно богатые дары, отку­питься от царей Пеонии и Фраки и и раздать подарки афинянам в войске Аргея; не отказывался он и от выкупа или продажи этих пленных - хотя неясно, где он нашел деньги.9 Проведенная Кал­листратом реформа таможни могла помочь, хотя и не очень зна­чительно. Но основной внугренней проблемой, стоявшей перед Филиппом, было создание эффективной армии.

В 358 г. до н.э., спустя год после начала своего царствова­ния, Филипп смог выставить 10 000 человек пехоты и 600 кон­ницы для кампании, где ему нужны были все силы. Поражение Пердикки стоило жизни 4000 македонцев. Сложив эти цифры, можно полагать, что максимально доступное македон­ским царям до Филиппа войско состояло примерно из 15000 человек, из которых наиболее боеспособная часть - кон­ница - составляла самое большее 1000 человек. Это очень ма­ленькая армия для такого большого царства - Афины, напри­мер, могли выставить вдвое большее войско. Но даже с таки­ми небольшими силами Филипп выигрывал битвы против более многочисленных армий. Частично это было связано с его полководческим даром, но он также ввел лучшую подго­товку своих воинов, особенно пехоты. Он понял во время сво­ей жизни в Фивах и Македонии в более ранний период, что пехота должна быть должным образом подготовлена, трени­рована и экипирована, чтобы обладать достаточной эффектив­ностью. Ему стоило только сравнить старую неэффективную пехоту Македонии с победоносной фиванской фалангой. Фи­липп был хорошо знаком с развитием военного дела, которое в последние годы проходило в Греции, включая использова­ние сформированной афинскими полководцами легкой пехо­ты - пелтастов. И он добавил кое-что чисто македонское -использование внезапного удара тяжелой конницы.

Было бы неправильным рассматривать нововведения Фи­липпа, не учитывая тех последствий, которые они повлекли за собой. Македонские цари с давних пор имели собственные дружины из числа тяжеловооруженных всадников, которых называли гетайры (греч. «товарищи», «свита»). Последние об­ладали высоким социальным статусом и чаще всего были пред­ставителями знатных землевладельцев или их сыновьями.

В армии Филиппа в 358 г. до н.э. гетайров было всего около 600, без сомнения, те, кто удержал свое положение после ги­бели Пердикки; были, возможно, и другие, которые не под­держивали нового царя. Число гетайров возросло в следующем поколении, когда греки получили земли на завоеванных тер­риториях: к 334 г. до н.э. кавалерия насчитывала 3500 человек."
По мере роста ее численности Филипп проводил изменения в ее структуре. Одна группа была выделена в т.н. Царский эс­кадрон численностью 300 человек, остальные были организованы в обычные эскадроны - т.н. илы, набранные из несколь­ких регионов Македонии. Эти воины ездили без седел, носи­ли металлические нагрудники и шлемы и были вооружены длинными пиками. Они относились к тяжелой кавалерии лишь условно, их ударная сила определялась только способностью атаковать строем, особенно в построении клином, когда уз­кий фронт обеспечивал прорыв вражеского строя и сохране­ние порядка в строю.

Это было наиболее значительным из военных нововведе­ний Филиппа. К концу его царствования конных воинов, представлявших элиту, удалось-таки убедить отбросить в сторону внутренний индивидуализм и подчиниться дисциплине, совсем как гоплиты. Это требовало существенного изменения поведения со стороны знати, предпочтительным методом ве­дения боевых действий которой было свободное построение, оставлявшее пространство для индивидуальных действий и подвигов. Это можно считать одним из уроков, которые Фи­липп вынес из Греции. Балканские племена воевали «по ста­ринке», разомкнутым строем, персы во''Время сражений с Алек­сандром были почти так же недисциплинированны. Создан­ная Филиппом строго подчинявшаяся приказам конница была способна победить любое число недисциплинированных вра­гов, подобно тому, как гоплиты могли разбить менее подконт­рольную командиру легкую пехоту противника. 12

В прежние времена пехота представляла собой, по сути, просто большую толпу, известную скорее быстротой отступ­ления, чем стойкостью в битвах. Существовала более ранняя элитная группа, называвшаяся «пешие товарищи», или педзе­тайры; видимо, некоторое время подобные подразделения не применялись, однако Филипп вновь сформировал их. 13 Они были эквивалентом гетайров в кавалерии: хорошо вооружен­ные, храбрые, гордые и способные охранять царя во дворце.

Остальная часть пехоты набиралась, как и конница, по регио­нам. Эта система была не новой, но Филипп добился улучше­ний: тренировка, дисциплина, одинаковое вооружение и, са­мое главное, подчинение приказам. Вероятнее всего, прежде пехота лишь сопровождала аристократов, когда призывалась армия. Нововведение же Филиппа заключалось в том, что он отделил ее от господ-землевладельцев и организовал вдисцип­линированные отряды. И конница, и пехота получали лучшую подготовку и использовались более компетентно. В первый год своего царствования Филипп провел много времени, встреча­ясь со своими воинами, консультируя их на собраниях, бесе­дуя с ними, тренируя, знакомясь с ними лично и давая им уз­нать себя. 14 Пехота училась двигаться и маршировать подраз­делениями, из толпы она наконец превратилась в фалангу. Именно в организации войск и заключается вклад Филип­па в военную силу Македонии. Ему также приписывается вве­дение более длинного копья у пехотинцев - сарисы. Ее задача в сражении заключалась в том, чтобы удерживать врага на бо­лее дальней и, следовательно, более безопасной дистанции. 15

Более тяжелое оружие потребовало также и уменьшения за­щитного вооружения. Поэтому войска использовали щиты меньшего размера и не носили нагрудников. В результате пе­хота стала гораздо более мобильной и опасной для противни­ка, хотя и более уязвимой. Филипп перенял силу более тяже­лой фиванской фаланги и афинские нововведения в исполь­зовании пелтастов, а также общее значение тренировки, дисциплины и тщательной подготовки и добавил собственную длинную пику.

Он смог воплотить в жизнь многие из этих изменений уже за первый год правления. Это позволяет предполагать, что он обдумывал все эти реформы еще в те годы, когда был поддан­ным своего брата, частично основываясь на приобретенном в
Фивах опыте. Но обдумать все и применить идеи на практи­ке - это две разные вещи, а чтобы ввести нужные ему измене­ния, необходимо было доказать их состоятельность в реаль­ных сражениях. Пеонийцы и иллирийцы Бардалиса были для Филиппа проверкой. Несомненно, неудачи армии Пердикки подготовили македонцев к необходимости принять или, по меньшей мере, попробовать новые методы, но только победа могла быть действительно убедительным аргументом. 16

Большая часть нововведений Филиппа в Македонии не была совсем уж новинкой. Возможно, только сариса, но знать Македонии имела привычку пользоваться длинными копья­ми во время охоты. Пехота в фалангах, дисциплинированная конница, единое снаряжение, тренировка, подчинение пода­ваемым голосом приказам, гордость после победы были неотъемлемой частью военного дела в Греции. Он перенял ис­пользование осадных орудий, разработанных, в частности, Дионисием Сицилийским, и они были готовы к использованию уже к 357 г. до н.э. Эта неоригинальность могла быть как раз тем аспектом изменений, которые и привели к их принятию: греческие приемы ведения войны были знакомы македонцам, которых в прошлом легко побеждали греческие войска мень­шей численности. Более ранние цари до Александра I пыта­лись ввести многие из этих новшеств, но Филипп был, види­мо, первым, кто испробовал их все сразу на готовом к воспри­ятию народе в начале своего правления. Но еще более важным, чем все эти реформы, было полководческое искусство Филип­па, которое в еше большей степени проявилось у его сына. То, что он смог воплотить все это на таком раннем этапе царствования, и делает Филиппа столь значительным в маке­донской истории. Более ранние цари сначала утверждали свою власть, а затем проводили реформы, обычно в очень неболь­шом масштабе. Учитывая, что среднее царствование успешного македонского царя
продолжалось только два десятилетия, ко времени его смерти эти реформы только начинали давать ре­зультаты и отмирали в ходе последующего кризиса престоло­наследия. В результате всеобщего кризиса при его восшествии на престол Филипп оказался перед необходимостью перемен, и руки у него были относительно развязаны. Произошел кри­зис престолонаследия, за которым последовал военный кри­зис. С первым он справился с помощью дипломатии и убийств, и именно в военной сфере он проводил свои реформы. Другие проблемы управления страной не были затронуты или были отложены на более позднее время. Акцент на преодоление те­кущей кризисной ситуации неизбежно окрасил все будущее в военные тона. Раз Филиппу удалось выжить, любые другие нововведения, если они и имели место, могли вводиться в ста­ром стиле - медленно и осторожно.

Благодаря дипломатии Филиппа несколько претендентов не представляли реальной угрозы. Северные и западные сосе­ди Македонии были более опасны. Царь Пеонии умер вскоре после заключения соглашения с Филиппом, и соглашение ста­ло недействительным. Филипп добился прогресса в создании своей новой армии, и весной 358 г. до н.Э. он вторгся в Пео­
нию, одержал победу и заставил нового царя подписать дого­вор, преврашавший его в зависимого союзника. 18 Это была легкая победа; Филипп мог сам выбрать свою жертву, а собствен­ной армии он этим шагом внушил уверенность в себе и своих
силах - в этом она определенно нуждалась после провала Пер­дикки.

Иллирийuы были следуюшими. Бардалис, возможно, пос­ле предложенного ему Филиппом мира потребовал согласия последнего на то, чтобы он удержал уже оккупированные им части Верхней Македонии, 19 такие регионы, как Орестида и Линкестида. Требования иллирийuев продемонстрировали македониам, что угроза с их стороны сохранилась, и это дела­ло войну с Иллирией справедливой и как месть за погибших товарищей и убитого брата Филиппа, и как предварительная мера против будущих нападений иллириЙuев. Филипп, есте­ственно, отверг требования Бардалиса и двинул свою новую армию в оккупированную Иллирией Линкестиду.

Из всех врагов, окружавших Македонию в 359 г. до н.э., Бардалис был самым страшным, и, без сомнения, по этой при­чине Филипп оставил его напоследок. Как только Филипп стал царем, он согласился на перемирие, а может быть, даже сам
предложил его, хотя это и оставляло во власти Бардалиса за­воеванные земли. Филипп, по-видимому, взял в жены илли­рийскую принuессу Аудату. Филипп всегда был готов женить­ся, но если Бардалис воображал, что Филипп теперь стал его союзником или даже подчиненным, то, когда он предложил свои условия мира, он убедился в обратном. Между смертью
Пердикки и весной 358 г. до н.э. Филипп выживал, защища­ясь от многих врагов и агрессоров, и тренировал свою армию. Он был царем в течение года, но очень мало вел реальных бое­вых действий, поскольку победы над Аргеем и пеонийцами были не слишком масштабными войнами. Бардалис имел все основания пребывать в полной уверенности, что он опять смо­жет победить.

Две армии были приблизительно равны по численности, в каждой было по 10000 пехоты, у Бардалиса 500 кавалеристов, у Филиппа - 600. Бардалис построил своих людей в каре, что само по себе интересно. По-видимому, он уже знал о новой
македонской тактике. Филипп лично командовал педзетайра­ми, своими новыми «пешими компаньонами>~ (описанными Диадором как "лучшие из македонцев"). Они были вооруже­ны новыми длинными сарисами и использовались для прорыва каре, без сомнения, с угла. Когда каре было прорвано, он по­слал кавалерию в беспошадное преследование. Армия Барда­лиса была уничтожена, 7000 человек были убиты, и он сразу заключил мир. Условия предполагали возврат царств Верхней Македонии под власть Македонского царства.

Битва достаточно полно описана Диодором, и мы можем оценить примененную тактику. Она продемонстрировала всем, кто хотел это заметить, что появился гениальный полководец. Филипп координировал действия своих воинов и нашел са­мое слабое место противника. Раньше ему не доводилось бо­роться с пехотным каре, не мог он и ожидать, что столкнется с ним сейчас; он лично возглавил атаку в решающий момент и понял, что победа в битве достигнута только тогда, когда за­кончено преследование. Он смог также вдохновить своих во­инов на битву и вел битву так, как нужно было ему.

Помимо демонстрации полководческого таланта, Филипп в обращении со своими врагами показал, что он чрезвычайно хитрый и умелый дипломат, использовавший переговоры, что­бы сдерживать опасных врагов (Бардалиса, пеонийцев, Афи­ны) до тех пор, пока он не будет готов противостоять им. А тогда он будет иметь с ними дело поодиночке и в то время, которое сам выберет для нанесения удара. Это сочетание во­енного гения и дипломатического мастерства стало ключевым в истории Греции на последующие четверть столетия.

Если Аудата не была отдана в жены Филиппу по переми­рию 359 г. до н.э., то сейчас, по условиям договора, она наконец стала его супругой. Это было одним из дипломатических нововведений Филиппа: вместо того, чтобы предлагать доче­рей и сестер соседним царям в качестве жен и невесток, он сам женился на дочерях других царей. Эти браки преследовали раз­личные дипломатические цели: Аудата стала своего рода сим­волом мирных взаимоотношений и подчиненности врага, а вторая жена Филиппа, дочь Дерды из Орестиды, связывала с Македонией важный регион Элимея. Год спустя Филипп же­нился на Олимпии, племяннице царя Молоссии, земли кото­рой так же были объектом набегов иллирийцев, как и Македо­ния.21 Браки связывали эти регионы политически, но ключе­вым для всей системы стало уничтожение армии Бардалиса.

Эта дипломатическая конструкция была задумана, предполо­жительно, чтобы блокировать иллирийскую экспансию на юг.
Своими военными и дипломатическими победами Филипп возродил силу Македонии и добавил союз с Молоссией к и без того немалым препятствиям к могуществу Бардалиса. у других государств не было особых причин обращать вни­мание на происходящее. Для греков на юге битва в Линкести­де была только сражением между царями варваров и не пред­ставляла настоящего интереса. Опасность еще таилась на юге в Фессалии и на востоке в Амфиполе, областях, которые мог­ли быть возможными источниками враждебных действий по отношению к Македонии. Враждебность Афин не была чем­-то, что можно было предотвратить простым устранением пре­тендента, и возможность восстановления их контроля над Амфиполем была угрожающей. Фессалия за последние 20 лет неоднократно становил ась источником проблем для Македо­нии, которые доставляли или сами фессалийuы, или прохо­дившие через Фессалию фиванцы.

Существовали еще и ближе расположенные потенциальные «Троянские кони»: греческие города, располагавшиеся вдоль
обоих берегов Термейского залива, - Пидна и Метона (база Афин во время похода Аргея) и возрождающийся союз горо­дов Халкидики - старый, периодически дававший о себе знать враг. Союз вновь стремился к экспансии, и это неизбежно происходило бы за счет Македонии.

Победа над Бардалисом и умиротворение на западных гра­ниuах делали эти государства менее опасными. Главной про­блемой для Македонии была Фессалия, близкий сосед, кото­рый в случае объединения мог потенuиально стать очень силь­ным. Филипп должен был обеспечить ее раздробленность, и в 358 г. до н.э. он помог Лариссе защититься против нападения Александра из Фер, который намеревался восстановить ква­зигосударство своего отца Ясона. Александру удалось поме­шать, и в итоге Филипп получил союз с Лариссой и еще одну жену - Филинну.п Вскоре после этого Александр был убит фессалийuами, и это еще в больщей степени, чем действия Филиппа, обеспечило раздробленность Фессалии.

Филипп вплотную занялся Амфиполем. Возник спор, в ре­зультате которого он осадил город. Жители не доверяли Фи­липпу, поскольку, чтобы умилостивить Афины, он вывел гар­низон Пердикки. Город запросил помощи у халкидийuев, а два жителя Амфиполя даже отправились в Афины, прося выслать «спасительную экспедиuию». Занятые «восстанием» союзни­ков, Афины не ответили. Сомнительно, чтобы два жителя Ам­фиполя говорили от лиuа более чем небольшой группы в го­роде, но, видимо, некоторые жители настолько отчаянно боя­лись попасть под власть Филиппа, что они предпочитали правление Афин.2)

Филипп отвлек Афины переговорами, намекая, что когда он захватит город, то передаст его Афинам. Переговоры шли о том, как это будет осуществлено, и афиняне поверили. Халки­дийuы хотели заключить союз с Афинами, а затем разобраться с Филиппом, но «предложение,) Амфиполя убедило Афины отвергнуть этот вариант. Когда Филипп в результате штурма после осады захватил Амфиполь, Афины намекнули на об­мен - Пидна за Амфиполь. П идна была, следовательно, не тем городом, за которые Афины стали бы сражаться, поэтому Фи­липп взял его себе, и Афины не получили ни одного из горо­дов. Рассерженные Афины объявили войну, но несколько ост­ровных союзников откололись от них, заставив Афины вое­вать со старыми союзниками, а не с новыми врагами. Тем не менее военное положение сохранялось.

Халкидский союз под руководством Олинфа начал вновь расти. Он враждовал и с Македонией, и с Афинами, хотя пос­ледние, занятые развалом своего союза, ослабили давление. Халкидийuы вступили в союз с цapeм Иллирии Грабом, тер­ритория которого лежала к северу от Македонии, и в результа­те одного из своих дипломатических подвигов в год вступле­ния на престол Филипп нейтрализовал этот союз, передав ему богатую долину Антем, бывшую предметом споров между ними в прошлом. Затем он помог союзу захватить Потидею, недо­стающее звено в альянсе, которая одновременно была союз­ником Афин. Потидея была усилена отрядом афинских кле­рухов (поселенuев), и осада города, во время которой Филипп использовал эффективные осадные орудия, заняла большую часть 356 г. до н.э. Она велась совместно с халкидийцами. Во время осады Филипп получил призыв о помощи от Кренид, небольшого шахтерского городка примерно в 50 км к востоку от Амфиполя, которому угрожал uapb Фраки и Керсоблепт. Филипп повел часть своей армии туда и захватил город, воз­можно, даже без боя, еще до того, как это смог сделать Кер­соблепт.

Оставив в Кренидах гарнизон, Филипп возвратился закон­чить осаду Потидеи. Когда он захватил город даже без помо­щи халкидийuев, то разрушил его, передал территорию союзу, освободил афинских клерухов и продал остальных жителей в
рабство. Так он одновременно уничтожил врага, подкупил нового друга, пополнил свою сокровищниuу И еще раз под­твердил свой авторитет перед собственной армией.

Захват Кренид продвинул власть Македонии гораздо даль­ше на восток, чем когда-либо ранее. Это и союз Халкидики с цapeм Иллирии Грабом затронули интересы самого Граба и царя фракийuев Кетрипора. Они объединились с пеонийским цapeм Липеем, которого Филипп победил в 359 г. до н.э. Афи­ны присоединились, но ничего конкретного сделать не могли. Коалиuия не представляла большой опасности для Македо­нии, Филипп мог справиться с ее участниками по очереди. Он послал своего полководuа Пармениона, тот разбил Граба, ко­торому пришлось сражаться OДHOMy.2~ Мы не знаем, что случилось с остальными, но, вероятно, союз распался после по­ражения Граба. Угроза не могла быть слишком серьезной, поскольку в то же время большая часть армии Филиппа про­должала осаду Кренид и Потидеи. Липей, вероятно, возвра­тился к своему прежнему вассальному состоянию; Кетрипор, сосед Кренид, был вынужден заключить ставящий его в зави­симость союз.

Филипп завершил эту серию побед осадой Метоны. Лег­кость, с которой Аргей достиг оттуда Эги, была пугающей; го­род был союзником Афин, а значит, находился в состоянии войны с Филиппом. Это был небольшой, но хорошо укреп­ленный город, и его жители стойко оборонялись. Филипп был тяжело ранен стрелой, но продолжал осаду и добился сдачи на условиях, что жители уйдут, взяв все, что смогут унести. Афи­ны снова не смогли помочь союзнику, даже несмотря на то, что к концу осады они уже закончили войну против своих быв­ших союзников.

Последние три года война велась с ближайшими врагами Македонии. Бардалис, Халкидский союз, Кетрипор, Липей, афинские базы в Пидне, Метоне и Потидее - все были приве­дены к статусу подданных или союзников, часто после сокру­шительных военных поражений. Несмотря на приобретение территорий и обеспечение безопасности, проблемы Фессалии и Афин сохранялись. Филиппу, возможно, пришлось вновь помогать Лариссе в 355 и 354 гг. до н.э., примерно в то же са­мое время, когда он осаждал Метону. Результатом было сохра­нение независимости Лариссы перед лицом амбициозных ус­тремлений правителей Фер править всей Фессалией - амби­ций, которые не угасли после неудач Ясона и Александра. Отряда воинов, видимо, оказалось достаточно, подобно тому, как отряд воинов Пердикки в Амфиполе остановил Афины за
десятилетие до этого.

Завоевание Кренид создало новые проблемы. Город был основан несколько лет назад жителями Тасоса по предложе­нию Каллистрата, который помогал Пердикке управлять фи­нансами. Без сомнения, одной из причин того, что город нуж­дался в помощи, была сама его новизна. Он был основан, чтобы обеспечивать доступ к богатым залежам металлов располо­женной рядом горы Пангей, чем и был привлекателен для всех соседей. Филипп подкрепил свои завоевания македонскими
поселенцами, укрепил город и переименовал его в Филиппы.

Он также собрал в него жителей нескольких близлежащих де­ревень и поселений. Захват уже частично колонизованного
македонцами к этому времени Амфиполя и Филиппов озна­чало, что весь район становится македонским, лояльным лич­
но Филиппу и источником огромных доходов для его цapcтвa. Филиппы располагались близко к союзнику Афин, порто­вому городу Неаполю, а между Неаполем и Амфиполем рас­полагались три небольших прибрежных города - Аполлония, Галепс и Ойсиме. Позже они были или заселены македоняна­ми, или покинуты. Можно сказать, что это явилось еще од­ним результатом операции Филиппа в Кренидах. Неаполь был обеспокоен, и двое его граждан посетили Афины примерно в то время, когда Филипп вел действия там. Точное содержание их послания неизвестно, но вероятнее всего это было предуп­реждение о действиях Филиппа и призыв о помощи к Афи­нам. Никакой помощи предоставлено не было, по крайней мере сразу, скорее всего потому, что Филипп открыто не угро­жал этой территории.

Колонизация Амфиполя и Филипп создала важную и проч­ную опору на востоке царства, которая могла использоваться или как защита против нападений, или как база для дальней­шего продвижения. Устранение Афин из Пидны и Метоны ликвидировало постоянную угрозу сердцу царства, иллирий­цы и пеонийцы были разбиты и отброшены на север и северо­-восток. К 354 г. до н.э. Филипп мог заявить, что его царство защищено от любой непосредственной опасности. Старые вра­ги были разбиты, Фессалия была нейтрализована. Но он дол­жен был также хорошо понимать, что, занимаясь этими близ­лежашими врагами, он не мог уделять должного внимания са­мому серьезному противнику из всех - Афинам.


Империя Александра Македонского. Крушение великой державы >>> Джон Д. Грэйнджер

http://imtw.ru/topic/8713-%D0%B8%D0%BC%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B8%D1%8F-%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B0-%D0%BC%D0%B0%D0%BA%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BA%D1%80%D1%83%D1%88%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%B2%D0%B5%D0%BB/