Начиная с основания Калос Лимена в IV в. до н.э. и вплоть до окончательной гибели этого населенного пункта в первой половине II в. н.э. его территория была обнесена мощными укреплениями. Это в полной мере отвечало его статусу вначале как херсонесского опорного пункта, а впоследствии — скифского городища и порта. Фортификационные сооружения городка с течением времени претерпели ряд существенных изменений и перестроек, обусловленных как складывающейся политической ситуацией в регионе, так и развитием оборонительного зодчества в античном и варварском мире. Выделяемые этапы возведения и функционирования крепостных стен Калос Лимена, как правило, совпадают с хронологическими периодами, относящимися к двум градостроительным горизонтам — греческому и скифскому (использование оборонительных систем в средневековый период не зафиксировано), подробно рассмотренным во второй главе.

1. Оборонительные сооружения первого строительного периода (первая — третья четверть IV в. до н.э.)

Каких-либо четко выраженных оборонительных сооружений, относимых к первому строительному периоду, пока достоверно не выявлено. Однако у нас на руках имеются косвенные данные, свидетельствующие об их наличии с самого появления населенного пункта в глубине Ак-Мечетской бухты. Так, при раскопках раннего жилищно-хозяйственного комплекса, предшествовавшего основанию херсонесского Калос Лимена, в ряде помещений были обнаружены вторично использованные квадры с невысокими, тщательно выполненными рустами. Например, подобные блоки выявлены в обкладке “монументального” очага в помещении 9 (рис. ), возведенного при перестройке здания в третьей четверти IV в. до н.э. Найдены аналогичные камни и в слое нивелировки в засыпи винодельческой цистерны, а также во фрагментированном состоянии обнаружены в нижней части городской куртины второй половины IV в. до н.э.. Так как ни в одном из упомянутых случаев указанные рустованные квадры не были использованы в ранних кладках комплекса, то можно крайне осторожно предположить, что они принадлежали к какому-то, пока не раскрытому, сооружению, скорее всего, оборонительного характера. Вполне возможно, что на раннем этапе в глубине бухты был основан небольшой форт, сходный с раскрытым на Панском I [Щеглов,1985, с.85; Sceglov, 1987.- р. 242, 243; Sceglov, 1992.- fig. 8 — 12; Виноградов, Щеглов, 1990, с. 314, рис.2 и др.]. Во всяком случае, характер обработки упомянутых камней аналогичен с использованным во внешних панцирях стен укрепления (У.7), которые также имели невысокие русты. Судя по тому, что в нашем случае подобные квадры уже были вторично использованы в строениях периода “В” 1, можно предположить, что после первого пожара, произошедшего в начале третьей четверти IV в. до н.э. [Кутайсов, Уженцев, 1996, с.136, 137], ранняя оборонительная система комплекса могла утратить свое значение, как это, кстати, произошло и на Панском 1. К сожалению, отсутствие точных данных делает эти выводы гипотетическими.

2. Фортификационные сооружения последней четверти IV — первой трети III вв. до н.э.

Наиболее ранние участки оборонительных оград, соотносимых непосредственно с херсонесским Калос Лименом, раскрыты по всему периметру городка на значительных участках. Их протяженность на этом этапе, учитывая и западную линию, полностью уничтоженную морем, достигала 1,2 км.

Куртины ориентированы в восточной части памятника по сторонам света, с незначительным отклонением, а в западной — с отклонением от розы ветров на 45 ⁰ (рис. 23 ). Протяженность оборонительных стен в межбашенном пространстве достигала значительного расстояния, иногда свыше 100 — 150 м. Это полностью противоречило правилам античной полиоркетики, по которым указанные промежутки не должны были превышать прямой полет стрелы (т.е. около 40 — 50 м) [Philo. 8,6]. Однако в фортификационных системах античных городов такие нарушения встречались сплошь и рядом. В Западном Крыму они выявлены как в самом Херсонесе [Гриневич, 1927; Крыжицкий, 1993, с.102], так и в Керкинитиде [Кутайсов, 1990, с. 60]. Это обуславливалось не только использованием в обороне крепостных сооружений рельефа местности, но и экономией времени и строительных материалов. Последнее нередко преобладало.

Судя по сохранившимся участкам куртин, а также их развалам, они представляли собой сырцовые стены, установленные на каменные цоколи, достигавшие ширины от 1,10 до 1,6 м (рис.28; 31,А). Указанные М.А.Наливкиной и повторенные А.Н.Щегловым размеры оснований оборонительных кладок (до 1,8 м) являются ошибочными, так как исследователи основывались только на обмерах выборок стен [Наливкина, 1957, с.273; Щеглов, 1978, с. 58]. Цоколи крепостных оград Калос Лимена имели два четко выраженных панциря, пространство между которыми заполнял разномерный бут на глиняном растворе. Их подошвы покоились на поверхности материковой скалы, повторяя все ее неровности (ни в одном из известных случаев подтески скалы не выявлено). Панцири стен выложены из хорошо выквадрованого известняка сарматского яруса в регулярной постелистой технике. Высота рядов достигает 0,295 — 0,35 м. Обычно двум рядам внешнего панциря соответствует три яруса внутреннего.

Максимально сохранившиеся участки оборонительных стен Калос Лимена в высоту достигают более 1,5 — 2,5 м. Это позволяет отнести их ко второму типу, выделенному Ф.Винтером для оборонительных строений античных городов [Winter,1971, р.59, 60].

Как показывают направления выборок, южную оборонительную линию могли усиливать т.н. “косые куртины” (рис.23). Их использование, особенно учитывая значительную протяженность стен между башнями, позволяло вести эффективный обстрел как по фронту оборонительных оград, так и вдоль них (в случае с Калос Лименом нельзя исключать, что поворот куртин под углом имел другие причины, а получаемый при этом эффект являлся скорее полезным при обороне дополнением). В Элладе “косые куртины” появились еще на рубеже V — VI вв. до н.э.[Winter, 1971, р.69, 77], что явилось отражением активного применения при осаде и штурмах укреплений разнообразных осадных машин [Arist, Pol. VII, 10,6]. Это маловероятно для полисов Северного Причерноморья той эпохи. Попутно отметим, что данный фортификационный прием встречен в Западном Крыму в западной части Керкинитиды [Кутайсов,1990, с.61, рис.3], а также на отдельных участках обороны Херсонеса Таврического, относящихся к более позднему времени [Гриневич, 1927]. Но, видимо и там появление «косых» куртин можно объяснить попыткой древних строителей приспособить для обороны природный ландшафт и геологические особенности местности.

Башни.. На первом этапе башни располагались по углам крепостных стен, а также, судя по топографии археологического памятника, в тех местах, где куртины под значительным углом меняли свое направление. Их количество к моменту окончания строительства крепости в конце IV в. до н.э. вряд ли превышало 6 — 7. В плане они, судя по двум частично раскопанным сооружениям (рис.6 ; 12) [Моисеев, 1929 а, л. 27; Наливкина, 1952, с.116, сл; 1957, с.277, рис. 13], квадратной формы. Их размеры сравнительно невелики: юго-восточной (№ 1) — 4,65 х 5,0 м (рис.6); северо-восточной (№ 2) — около 5 х 5 м (рис. 12). Эти однокамерные постройки были выдвинуты в напольную сторону на 3,0 — 3,2 м. Их стены (толщиной в нижней части до 0,7 м, а выше до 0,45 — 0,5 м), сложенные вперевязь с куртинами, имели два панциря (тип кладок в основании однослойный, а выше — двухслойный, постелистый). Внешние фасы, судя по башне № 1, состояли из невысокого цоколя, поверх которого были установлены рустованные блоки в регулярной орфостатной технике (высота рядов 0,45, 0,75, 0,45 м, при толщине сужающихся с каждым ярусом квадров — 0,7; 0,3; 0,25 м). На внешней грани одного из них сохранилась метка каменотеса в виде греческой буквы “D”(дельты). Три буквы “А”, “Δ” и “Е” обнаружены на вторично использованных блоках у восточных ворот и в башне 4 (рис. 65 ,1,2). Подобные метки выявлены как на стенах Херсонеса, так и на башне 1 поселения Беляус [Гриневич, 1927; Дашевская, 1969]. Внутренние панцири, судя по подчистке раскопа Л.А.Моисеева в 1991 г., а также работам М.А.Наливкиной (он интерпретирован как “эллинистическая постройка из поставленных на ребро рустованных камней”) [Наливкина,1952, с.116; Она же, 1957, с. 277], состояли в нижней части из плоских облицовочных плит, а выше из подработанного с лицевой части бутового камня. Ни в одном из известных случаев не удалось раскрыть входы в эти фортификационные сооружения.

При зачистке бортов упомянутых выше раскопов Л.А.Моисеева и М.А.Наливкиной раскрыты мощные завалы суглинка, свидетельствующие в пользу того, что башни, так же, как и куртины, были сырцово-каменными. Судя по многочисленным обломкам черепицы они имели двускатные кровли, покрывавшиеся черепицей.

Ворота и вылазные калитки, принадлежавшие к древнейшей линии обороны херсонесского Калос Лимена пока не выявлены. Не исключено, что уже тогда существовал проем в центре восточной городской куртины. Но если его первоначальная ширина (3,2 м) оставалась неизменной вплоть до начала II в. н.э., то об устройстве ворот и креплении их полотнищ на раннем этапе ничего не известно. Это вызвано тем, что при дальнейших перестройках и перепланировках какие-либо их следы были полностью уничтожены. Можно только предполагать, что они были двустворчатыми.

Дата сооружения первоначальной оборонительной линии херсонесского полихниона отнесена к последней четверти IV до н.э. Нижняя граница установлена по находкам в верхней части слоя разрушения раннего жилищно-хозяйственного комплекса, перекрытого южной городской куртиной. Наиболее поздним материалом здесь являются херсонесские клейма группы 1 (подгруппы А), отнесенные В.И.Кацем к 325 — 310 гг. до н.э. [Кац,1994,с.76]. С ними встречены синопские штампы II и III хронологических групп по Б.Н.Гракову (в настоящее время существует значительное количество работ по их датировке, но единого мнения, к сожалению, нет. Тем не менее хронологические рамки указанных групп не выходят за пределы двух последних третей IV в. до н.э.). Из строительного отеса находок, которые могли бы послужить хроноиндикаторами, нет, но они есть в слоях его перекрывших, и в слое строительства жилых домов, примыкавших изнутри к куртинам. Хорошо датирующийся материал представлен херсонесскими штампами, двух упомянутых выше подгрупп (1 А и Б) [Кац,1994], а также монетами херсонесской чеканки типа “Дева в квадриге — коленопреклоненный воин” и “коленопреклоненная Дева с луком — Грифон”, выпускавшихся, по мнению В.А.Анохина во второй половине IV в. до н.э. [Анохин, 1977,с.25]. Но необходимо отметить,что они имели хождение и в начале III в. до н.э. [Гилевич,1970, с. 12; Колесников,1991, с.186]. Это, в свою очередь, свидетельствует в пользу того, что возведение оборонительной системы Калос Лимена происходило практически немного ранее или одновременно с его жилой застройкой. Скорее всего, время их сооружения относится к последней четверти IV в. до н.э. Нельзя не упомянуть, что как раз в это время возводятся усадьбы на наделах в непосредственной близости от крепостных стен Калос Лимена [Щеглов, 1967, с. 256; Он же,1978, с.93].

Оборонительная система Калос Лимена IV в. до н.э. по устройству и размерам стен и башен, толщине куртин и характеру их кладок находит ближайшие аналогии как в Материковой Греции [Winter, 1971, р.172; Jones, 1974, р. 308 — 310; Wycherley, 1978, р.17; J. Ober, 1987, р.598, tabl. 1], так и в Северном Причерноморье [Димитров и др., 1984, с.14, рис.1; Гриневич, 1927; Стрежелецкий, 1961, с.88, 90, 113; Гайдукевич, 1952, с.140; 1952, с. 112, рис.49; Щеглов, 1978, с.58; Он же, 1994, с.8 — 42, рис. 4 — 16]. Hаиболее близкими к ней по указанным параметрам являются фортификационные сооружения Керкинитиды [Кутайсов, 1990, рис. 15 — 19]. Это, на наш взгляд, ставит под сомнение вывод В.А.Кутайсова о том, что они возведены против херсонесцев, угрожавших самостоятельности этого небольшого ионийского полиса [Кутайсов, 1990, с. 61]. Скорее наоборот, их полная идентичность свидетельствует о том, что перед нами в обоих случаях примеры оборонительного зодчества херсонесских мастеров. В свое время А.Н.Щеглов высказал мысль о том, что среди переселенцев из Херсонеса могли находиться квалифицированные каменщики или на укреплениях хоры временно работали строительные бригады из самого Херсонеса [Щеглов, 1978, с.58; Яценко,Турина,1991,с.138]. Последнее было довольно распространенным явлением в практике колонизационной деятельности эллинов. Видимо, аналогичная ситуация произошла немного ранее (в третьей четверти IV в. до н.э.) и в Керкинитиде.

Теперь остановимся на вопросе восстановления внешнего облика и высотных габаритов фортификационных сооружений херсонесской Прекрасной Гавани начального этапа. Так, Филон Византийский в своем труде рекомендовал строить стены, толщина которых в соотношении с высотой составляла 1:2 [Philo.,3,1,2]. Последнее часто берется за основу при восстановлении высотных габаритов крепостных стен античных городов [подр. см. Крыжицкий, 1993, с. 108]. Как показывают имеющиеся в нашем распоряжении данные, эти рекомендации крайне редко применялись на практике. Особенно это касается оборонительных сырцово-каменных конструкций, строившихся на равнинной или слабо пересеченной местности. В случае с Калос Лименом для проверки этих выводов у нас имеются следующие факты. Изнутри к куртинам полихниона примыкали стандартные одноэтажные здания. Судя по реконструкции дома 1948/50 гг., пристроенного к оборонительной стене, которая ни у одного из ученых не вызывает конкретных возражений, конек его кровли находился на высоте не менее 4,5 м (рис.43) [Щеглов, 1976, с.237]. Учитывая, что боевая площадка должна была располагаться немного выше (по крайней мере, на один — два локтя), а зубчатый (?) парапет, прикрывавший защитников возвышался еще на одну оргию (1,76 — 1,80 м), можно предположить, что с фронтальной стороны городские куртины достигали высоты около 6,5 —7,0 м. Значит, получаемое соотношение высоты с толщиной сырцово-каменных стен близко к 1/4 или даже 1/5. Высота башен, исходя из двух — трех ярусов, скорее всего, не превышала при этом 10 — 12 м [Winter, 1971,р. 77; Крыжицкий, 1993, с.100].

При реконструкции внешнего облика укреплений Калос Лимена довольно сложным вопросом является наличие или отсутствие на стенах и башнях города завершения в виде зубцов. В настоящее время это установить не представляется возможным. Легче разрешима проблема с перекрытием боевых площадок сооружений оборонительного характера. Судя по тому, что при раскопках развалов башен довольно часто встречаются многочисленные фрагменты черепицы, их верхние ярусы имели черепичные кровли. Это не только защищало воинов, несших дозор от атмосферных осадков, но и препятствовало разрушению сырцового верха кладок, особенно учитывая суровый климат Северного Причерноморья [Крыжицкий, 1993, с.106]. Над куртинами также могли находиться легкие деревянные или саманные навесы.

Из всего сказанного можно сделать следующий вывод: ко времени завершения строительства Калос Лимен представлял собой крупный херсонесский укрепленный пункт, контролировавший всю близлежащую округу. Судя по некоторой небрежности, с которой возведены отдельные участки обороны, а также нарушению требований полиоркетики по многим конструктивным вопросам, строительство оборонительной системы городка велось в этап внешнеполитической стабильности в регионе. Его укрепления предназначались не для защиты от неприятеля, обладающего навыками осады и штурма крепостей (т.е. эллинов), а скорее для отражения вполне возможного нападения соседних варваров, которые к тому времени еще не имели осадной техники [Щеглов, 1978].

Первая значительная перестройка оборонительной линии произошла не позднее первой трети III в. до н.э. Тогда в центре восточной куртины была выстроена еще одна башня (№ 3), призванная защищать центральные городские ворота[1] (рис. 28). В плане она почти квадратной формы, размерами 5,5 х 6,3 м. Ее кладки были перевязаны между собой, лишь северная стена примыкала к внешнему панцирю ранней куртины. Стены этой однокамерной постройки ступенчато сужались снизу вверх (от 0,92 — 1,0 до 0,8 м). Подробная характеристика объекта дана в специальном исследовании [Кутайсов, Уженцев, 1994, с. 45 — 49]). Дверь шириной 1,26 м располагалась в западной стене (у юго-западного угла). От нее через куртину в башню вел коридор, оканчивавшийся лестницей из четырех ступеней (на последнем этапе существования строения количество ступеней было увеличено до шести). В центре помещения раскрыт очаг. Башня связывалась с городом не напрямую, а через дворик жилого дома, примыкавшего изнутри к куртине. Подобный прием зафиксирован на многих памятниках, таких, как Страбонов Херсонес, Скелька и др. [Щеглов, 1976, рис. на с. 42; Буйских, 1991, рис. 30]. Мощный завал сырца внутри башни, а также по ее внешнему периметру дает основание утверждать, что она, как и сооружения предыдущего строительного периода, была сырцово-каменной. По характеру обработки блоков башня№ 3абсолютно идентична оборонительному строению, возведенному в северо-западном углу городища Чайка, на руинах более раннего херсонесского укрепления. Дата возведения последнего отнесена исследователями, правда, без приведения датирующего материала, к концу 70 ^— х гг. III в. до н.э.[Яценко, Турина, 1991, с. 82, сл.].

Какого-либо изменения направления или характера оборонительных стен внешней линии обороны для этого периода не выявлено. Только отдельные их участки оказались с внешней стороны усиленными дополнительными поясами [Кутайсов, Уженцев, 1994 а, с. 174; 1994 б, с.49]. Толщина последних в основании достигала в среднем 0,85 — 0,9 м. Они, судя по максимально сохранившимся участкам, ступенчато сужались кверху (четвертый ряд уже первого на 0,3 м). Стены сложены из разномерных камней и вторично использованных блоков в постелистой регулярной технике на глине, притом крайне небрежно. Лишь неподалеку от центральных, восточных ворот в город характер этих однолицевых кладок имел парадный облик и состоял, по крайней мере в нижней части, из превосходно отесанных квадров (рис. 29). После этих работ толщина оборонительных оград на достроенных участках стала достигать 2,0 — 2,4 м (остается непонятным столь выборочное, а не повсеместное утолщение стен).

Ворота. Для этого периода целиком исследованы восточные городские ворота в городок, устроенные одновременно с башней 3 и дополнительным поясом. Ширина их проездной части составляет 3,2 м. Сохранился только порог из двух крупных блоков, с колеями от повозок на верхних гранях. Уцелела и подрубка для северного косяка ворот размерами 0,1 х 0,2 м и глубиной 0,08 м (на месте второго расположен современный перекоп). Значительная ширина проезда дает возможность смело утверждать, что ворота были двустворчатыми, навесными и, вероятно, окованными металлом.

Проездной коридор имел незначительную протяженность, без каких-либо дополнительных устройств. Вдоль откоса северной стены шел тротуар шириной 1,35 и высотой 0,15 м, а сразу за воротами начиналась центральная продольная улица (рис. 28). По характеру своего устройства описываемые ворота имеют ближайшие аналогии в Херсонесе, где К.Э.Гриневичем обследовался один из подобных превосходно сохранившихся проемов [Гриневич,1925, с.44], правда, последний имел еще дополнительное устройство для катаракты. Перекрытие воротного проезда Калос Лимена, учитывая отсутствие находок клинчатых камней, было, скорее всего, архитравным с дополнительным креплением из деревянных балок [Крыжицкий, 1993, с. 106].

Время усиления внешней линии обороны города устанавливается с большим трудом. Ее нижняя граница может быть отнесена еще к концу IV — началу III в. до н.э. благодаря находкам в развале сырца башни 3 двух истрийских монет, датирующихся последним десятилетием IV — первой четвертью III в. до н.э.[Pick, 1898, N 478 — 480; 152, 153, табл. III,4; Мушмов, 1912, с. 17, табл. II, 10; Preda, Nubar, 1973, p. 43-44, pl. VI, 6; Загинайло, 1975, с. 171 — 173].