Зубарь В.М.    
О РИМСКИХ ВОЙСКАХ В ХЕРСОНЕСЕ И ЕГО ОКРУГЕ В СЕРЕДИНЕ II – ПЕРВОЙ ТРЕТИ III ВВ. В СВЕТЕ НОВЫХ ОТКРЫТИЙ
Опубликовано в Сарновски Т., Савеля О.Я. Балаклава. Римская военная база и святилище Юпитера Долихена. – Варшава, 2000. – С. 252–264.


Исследование римских военных древностей Херсонеса Таврического ведется достаточно давно. Однако, несмотря на впечатляющие результаты, достигнутые в изучении римского военного присутствия в этом античном центре, еще не все аспекты этой сложной проблемы могут считаться окончательно решенными. Расширение источниковой базы, которое происходит почти каждый археологический сезон, заставляет вновь и вновь возвращаться к уже казалось бы известным фактам и осмысливать их по-новому. Такая работа просто необходима, так как она позволяет не только уточнить сделанные ранее выводы, но и выявить принципиально новые моменты в организационной структуре римских войск, дислоцировавшихся в Херсонесе и его округе.

Уже давно среди керамической эпиграфики Херсонеса известно клеймо на черепице с аббревиатурой VEMI, интерпретация которого вызвала оживленную дискуссию (Зубарь, Антонова, 1991, с. 80–82). В свое время на основании того, что в латинской эпиграфике отсутствует сокращение VE от vexillatio, было предложено расшифровать это сокращение как [opus] ve(teranorum) mi(ssiciorum) и видеть в черепице с такими клеймами продукцию, изготовлявшуюся группой ветеранов римской армии, которая жила в канабе херсонесского гарнизона (Зубарь, Антонова, 1991, с. 84).

Однако такое восстановление аббревиатуры VEMI не было принято другими исследователями. Сначала Т. Сарновский, а вслед за ним Д.А. Костромичев предложили расшифровывать это клеймо как V(exillatio) e(xercitus) M(oesiae) i(nferior) (Sarnowski, Zubar, 1996, S. 234; Костромичев, 1997, с. 62–63; Савеля, Сарновский, 1999, с. 44). Правда, такое восстановление до последнего времени можно было рассматривать лишь в качестве одного из возможных вариантов расшифровки аббревиатуры VEMI, так как сокращение V от vexillatio не является характерным для латинской эпиграфики (Ср.: Sandys, 1969, р. 310; Cohen, Egbert, Cagnat, 1982, р. LVI – LVII). Но в 1997 г. во время раскопок на территории Балаклавы остатков культового комплекса, связанного с почитанием римскими военнослужащими Юпитера Долихена, была обнаружена надпись, в которой упоминается уже известный по надписям 1996 г. военный трибун Антоний Валент (Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 67–88). В отличие от уже известных эпиграфических памятников, в новой надписи, которая являлась фрагментированным посвящением Геркулесу, его должность обозначена как trib(unus) milit(um) vexill(atio) exerc(itus), которую можно уверенно дополнить как M(oesiae) i(nferior) (Sarnowski, Savelja, 1998, S. 43, N 32). Исходя из этого, теперь не может вызывать сомнения правильность восстановления аббревиатуры клейма VEMI как V(exillatio) e(xercitus) M(oesiae) i(nferior). Следовательно, нетипичное для латинской эпиграфики сокращение V от vexillatio следует считать исключением, которое было продиктовано не известными нам причинами, возможно, желанием экономии места при изготовлении матрицы клейма (Костромичев, 1997, с. 63).

Обозначение должности Антония Валента как tribunus militum vexillatio exercitus Moesiae inferior в новой надписи позволяет уточнить и восстановление текста эпиграфического памятника из Балаклавы, где говорится о восстановлении храма. Во второй строке этой надписи после VEXILLAT(io) должно было стоять EX(ercitus) M(oesiae), а в начале третьей – i(nferior) (Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 71; Sarnowski, Savelja, 1998, S. 43–44, № 33, Abb. 18).

При публикации латинских надписей, обнаруженных в Балаклаве в 1996 г., указывалось, что римские войска, дислоцировавшиеся здесь во второй половине II в. в организационном отношении представляли собой отдельную вексилляцию под командованием центуриона I Италийского легиона, выделенную из состава войск армии Нижней Мезии. В свою очередь этот римский гарнизон был подчинен военному трибуну I Италийского легиона в ранге препозита, который осуществлял оперативное руководство всеми римскими военными силами в этом районе и штаб-квартира которого находилась в Херсонесе (Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 81; Зубарь, 1998 а, с. 99).

Но находка новой надписи, в которой упоминается Антоний Валент, военный трибун вексилляции войск Нижней Мезии, а также ряд других данных, и в первую очередь публикация материалов из раскопок римской цитадели Херсонеса, позволяют несколько иначе реконструировать организационную структуру римских войск в окресностях этого античного центра в третьей четверти II в.

В надписи о восстановлении храма и посвящении Геркулесу, обнаруженных в 1996 г., упоминается центурион Новий Ульпиан, который непосредственно осуществлял строительство и поставил статую Геркулеса под руководством Антония Валента, военного трибуна I Италийского легиона (Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 69–70). Но ни в той, ни в другой надписи он не назван командиром вексилляции. Более того, вновь найденная надпись свидетельствует, что всеми римскими войсками в районе Херсонеса, а, может быть, и во всей Таврике, командовал Антоний Валент, трибун войск Нижней Мезии и одновременно I Италийского легиона. Учитывая, что восстановление храма Юпитера Долихена и установка статуи Геркулеса осуществлялись Антонием Валентом через центуриона того же легиона Новия Ульпиана, то логично предположить, что римскими войсками в Херсонесе и его окрестностях командовал военный трибун, а его представителем в опорном пункте, расположенном на территории Балаклавы был упомянутый центурион. Причем сейчас есть основания полагать, что основная масса римских войск дислоцировалась не в самом Херсонесе, а в его округе, в том числе и на территории современной Балаклавы (Зубар, 1997, с. 170–172; Ср.: Антонова, 1996, с. С. 10–14; Антонова, 1997, с. 8; Савеля, Сарновский, 1999, с. 44). Таким образом, скорее всего римские военнослужащие, расквартированные в Херсонесе и на территории современной Балаклавы входили в состав единой вексилляции, названной в переписке по поводу проституционной подати vexillatio Cersonessitana (IOSPE, I2, № 404; Соломоник, 1983, с. 20–27, № 1), которой командовал военный трибун I Италийского легиона.

Сказанное хорошо согласуется с территориальным распространением кровельной черепицы с клеймами VEMI, которые расшифровываются как V(exillatio) e(xercitus) M(oesiae) i(nferior). Клейма с такой аббревиатурой обнаружены при раскопках в Херсонесе (Зубарь, Антонова, 1991, с. 80), римского опорного пункта на территории современной Балаклавы и на высоте Казацкая (Савеля, 1997, с. 90, 92), где располагалась римская сторожевая башня (Зубар, 1997, с. 165–174). Следовательно, можно предполагать, что во всех указанных пунктах дислоцировались солдаты одной вексилляции. Латинские надписи, обнаруженные на территории Балаклавы в 1996 – 1997 гг., свидетельствуют, что черепица с клеймами VEMI начала изготовляться римскими военнослужащими в середине – третьей четверти II в. К тому же времени относится черепица с клеймами OPUSNOV, обнаруженная в Херсонесе и на территории Балаклавы (Борисова, 1961, с. 41–42, рис. 3; Савеля, 1997, с. 237).

В свое время В.В. Борисова вслед за Б.Н. Граковым восстановила его легенду как opus nov(um) и считала, что черепица с такими клеймами была специально изготовлена для каких-то новых построек (Борисова, 1961, с. 42, 45). Однако позднее была высказана мысль о том, что вторую часть клейма следует считать именем собственным и, следовательно, оно может быть интерпретировано как обозначение продукции мастерской, принадлежавшей некоему гражданскому лицу, имя которого начиналось на Nov (Зубарь, Антонова, 1991, с. 82–83, рис. 2, 1; Зубарь, 1994, с. 98, рис. 44, 1). Находка в Балаклаве эпиграфических памятников, в которых упоминается Новий Ульпиан, позволяет несколько уточнить этот вывод.

Имя Новий сравнительно редкое в латинской просопографии (Schultzte, 1933, S. 202, 364, 482; Mócsy, Feldmann, Marton, Szilágyi, 1983, р. 204). Поэтому, видимо, есть все основания отождествить это имя на клейме с Новием Ульпианом (Novius Vlpianus), центурионом I Италийского легиона (Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 71), осуществлявшим руководство римскими солдатами в ходе строительных работ на территории современной Балаклавы в середине – третьей четверти II в. Но, видимо, все-таки нельзя говорить о выпуске кровельной черепицы Новием Ульпианом как частным лицом. В данном случае он выступал как высшее военное должностное лицо в этом пункте дислокации римских войск и изготовление черепицы осуществлялось силами подчиненных ему солдат и под его непосредственным руководством1. Видимо, к третьей четверти II в. следует относить два фрагмента черепицы с клеймами ОPVS PVBLIC или ОPVS PVBLIC(ii) , обнаруженные в Херсонесе и Балаклаве (Зубарь, 1994, с. 98, рис. 44, 2; Sarnowski, Savelja, 1998, S. 40–41). К сожалению, это клеймо пока не поддается убедительной интерпретации, хотя первый вариант латинских клейм с упоминанием Равеннской эскадры (VEX/CRAVSP – vex(illatio) c(lassis) Rav(ennatis) s(umptu) p(ublico), обнаруженных при раскопках Харакса (Ростовцев, 1900, с. 155; Блаватский, 1951, С. 254) позволяет керамическую продукцию с такими клеймами также связывать с производственной деятельностью римских солдат. Не исключено также, что эта черепица изготовлялась под руководством неизвестного нам Публия, который, как и Новий Ульпиан, был должностным лицом вексилляции войск Нижней Мезии.

Таким образом, можно заключить, что около середины II в., когда в Херсонес и его окрестности были введены римские войска, здесь развернулось строительство, для которого использовалась кровельная черепица с клеймами VEMI. Находки черепицы с такими клеймами не только в Херсонесе, но и в других пунктах его округи, позволяет говорить о том, что все римские войска, расквартированные в этом районе, входили в состав единой вексилляции, находившейся под командованием военного трибуна. В пользу такого заключения свидетельствует и фрагментированная греческая надпись, правда, более позднего времени, в которой дважды упоминается Аррий Алкивиад, военный трибун, известный по переписке гражданской общины Херсонеса с римской администрацией по поводу проституционной подати, которая датируется временем правления императора Септимия Севера (Зубарь, 1994, c. 84–85). По мнению Э.И. Соломоник, опубликовавшей надпись, этот фрагмент мог быть частью копии какого-то распоряжения или приказа Л. Аррия Алкивиада, который был выставлен в месте дислокации римского военного отряда (Соломоник, 1974, с. 34–36), являвшегося частью херсонесской вексилляции.

Аббревиатура VEMI, вероятно, свидетельствует, что в середины – третьей четверти II в., в отличие от более позднего времени, когда костяк римского гарнизона составляли солдаты XI Клавдиева легиона и приданных ему о оперативное подчинение вспомогательных подразделений, херсонесская вексилляция была смешанной. Появление в Херсонесе и его окрестностях солдат XI Клавдиева легиона, с которым связаны черепичные клейма с аббревиатурой LEG XI CL (Зубар, 1991, с. 119–123; 1994, с. 51–52), позволяет верхнюю хронологическую рамку бытования клейм с сокращением VEMI ограничить концом II или рубежом II – III вв. (Костромичев, 1997, с. 63).

В настоящее время появление римских войск в Херсонесе и его окрестностях на основании надписи на постаменте статуи Геркулеса из Балаклавы можно отнести к промежутку времени между 147 – 161 гг. (Зубарь, 1994, с. 44; Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 69–70). При этом в надписи с упоминанием храма Юпитера Долихена сказано, что он был не построен, а лишь восстановлен. Это позволяет предполагать, что здесь ранее уже находилась какая-то культовая постройка, которая была восстановлена, благодаря деятельному участию трибуна Антония Валента и центуриона Новия Ульпиана (Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 71). Это, с известной долей вероятности, позволяет предполагать, что в третьей четверти II в. здесь произошла реорганизация системы римского военного контроля, связанная, вероятно, с появлением на территории Балаклавы и в Херсонесе военнослужащих I Италийского легиона.

А.Г. Авдиев вслед за С.Ю. Сапрыкиным считал, что уже около 116/117 вв., в связи с мероприятиями Траяна по подготовке Парфянского похода, в Херсонесе появились военнослужащие V Македонского легиона (Сапрыкин, 1981, с. 61; Авдиев, 1993, с. 121). Но сейчас нет решительно никаких данных о присутствии солдат этого соединения в Херсонесе в первой половине II в. Более того, на основании ряда эпиграфических памятников можно говорить, что в Херсонесе на рубеже 20 – 30-ых гг. II в. какое-то время находился римский гарнизон, включавший военнослужащих I Италийского легиона и солдат III Галльской когорты вспомогательных войск (Зубар, 1993, с. 133–137; 1994, с. 33–36; 1998, с. 75–78). Поэтому до получения нового убедительного эпиграфического или археологического материала за terminus post quem для всех памятников с упоминанием этого соединения следует принимать период не ранее конца 40-ых и не позднее 50 гг. II в., когда, судя по имеющимся в настоящее время данным, римские войска появились в Херсонесе и его окрестностях (Зубарь, 1994, с. 43, 44). Но не менее важно определить и terminus ante quem для пребывания солдат этого легиона в Таврике. Для этого следует обратиться к истории V Македонского легиона, который входил в состав римской армии, расквартированной на территории Нижней Мезии.

V Македонский легион был введен на территорию Мезии не ранее 23 г. (Авдиев, 1993, с. 113–114). Позднее его подразделения, вероятно, принимали участие в подавлении восстания 46 г. во Фракии, а в 62 г. легион в полном составе был направлен на Восток, где участвовал в военных действиях против Парфии и особо отличился при взятии Иерусалимского храма (Filow, 1906, S. 20–23; Ritterling, 1925, Sp. 1574 ff). Осенью 71 г. он был возвращен с Востока и местом дислокации его штаба стал Эск (Syme, 1928, р. 48, 49; Aricescu, 1977, р. 179). Впоследствии легион принял участие в Дакийских войнах Траяна (CIL, X, 6321;), хотя есть основания полагать, что и в это время его основной лагерь находился в Эске (CIL, III, 7433). После второй Дакийской воины (101 – 106 гг.) и образования провинции Дакия он был переведен в Трезмиc и взял под свою охрану границу вдоль Дуная от Капидавы до Новиодунума, включая укрепления Барбоши и Орловку (Aricescu, 1977 а, р. 24–31). Кроме этого солдаты V Македонского легиона были размещены в Каллатисе и Истрии, а также из его состава была выделана вексилляция, которая дислоцировалась в Тире (Aricescu, 1977 а, р. 33; Сон, 1993, с. 32–33). Именно после окончания Дакийских войн императора Траяна римская администрация начала целенаправленное укрепление мезийской границы на Дунае, в системе которой ведущую роль играл V Македонский легион (Fitz, 1962, р. 28). В Трезмисе основной лагерь этого легиона находился вплоть до конца 60-ых гг. II в., хотя его подразделения участвовали в подавлении восстания в Иудее и войне против парфян в период правления Марка Аврелия и Луция Вера (161 – 166 гг.) (Зубар, 1991, с. 120–121). Во второй половине 60-ых годов II в. легион постепенно свернул свои вексилляции и около 166/167 гг. был передислоцирован в Дакию, на территории которой оставался вплоть до эвакуации этой провинции в правление императора Аврелиана (270 – 275 гг.) (Filow, 1906, S. 74–77; Ritterling, 1925, Sp. 1298, 1579–1582). При этом следует особо подчеркнуть, что сейчас нельзя говорить о том, что якобы около 170 г. он был возвращен в Нижнюю Мезию (Кудрявцев, 1957, с. 184), так как в надписи, на основе которой сделан этот вывод, прямо сказано, что это соединение в оперативном отношении было подчинено военному командованию Дакии (CIL, III, 14433; Saxer, 1967, S. 41, 42; Aricescu, 1977 а, р. 46, 279; Зубар, 1991, с. 121). Присутствие его солдат в Адамклисси около 170 г. может свидетельствовать лишь о том, что после вывода основной сил легиона в Дакию на территории Нижней Mезии еще какое-то время находились подразделения V Македонского легиона, пока им на смену не пришли военнослужащие других соединений Мезийской армии.

На основании этого можно утверждать, что terminus ante quem для присутствия солдат V Македонского легиона в Херсонесе и его окрестностях является 166/167 г.2 и, следовательно, все памятники с упоминанием этого соединения и военнослужащих из его состава следует относить к промежутку времени между концом 40-ых – 50-ми гг. II в. и 166/167 г., когда это соединение с территории Нижней Мезии было выведено в Дакию (CIL, III, 14433), а в Херсонесе солдат V Македонского в конце 60-ых гг. II в. сменили военнослужащие I Италийского легиона (Зубар, 1991, с. 50; 1994, с. 123–122).

Наличие в Херсонесе и на Гераклейском полуострове клейм V Македонского легиона (Сапрыкин, 1981, 58–60)3, а также надгробия солдата этого соединения в городе (IOSPE, I2, № 519; Соломоник, 1983, с. 49, 50, № 21), позволяет заключить, что первоначально римский гарнизон здесь состоял из военнослужащих именно этого соединения (Зубар, 1991, с. 120; 1994, с. 50). Вместе с этим следует отметить, что на кровельной черепице, обнаруженной при раскопках цитадели Херсонеса и его округи, зафиксировано несколько типов аббревиатур обозначения V Македонского легиона (Сапрыкин, 1981, с. 58–62). Это, а также схожесть оттиска с легендой LEGVMAC из цитадели Херсонеса и укрепления Барбоши на Нижнем Дунае (Dorutiu-Boila,1972, р. 54, fig. 2, 2), позволяет предполагать, что по крайней мере часть этих строительных материалов была привозной и легионеры на первом этапе своего пребывания в Таврике еще не наладили ее производство на месте. Вместе с этим, если восстановление аббревиатуры VEXLEV из Херсонеса как Vex(illacio) Le(gioni) V (Macedonica) верно, то близость глины этих экземпляров с черепицей, на которой стояла хронологически более поздняя легенда VEX LE XI (Борисова, 1961, с. 44, рис. 6), позволяет говорить о уже налаженном производстве этого строительного материала римскими солдатами в Херсонесе. Хотя незначительное количество находок черепицы с такими клеймами, вероятно, позволяет говорить об очень непродолжительном периоде их производства. Причем, если восстановление аббревиатуры VEXLEV как Vex(illacio) Le(gioni) V (Macedonica) правомерно, то можно предполагать, что в середине II в. римская вексилляция Херсонеса была легионной и формировалась преимущественно на базе солдат этого соединения.

Особо следует подчеркнуть, что вывод подразделений V Македонского легиона в Дакию и замена его солдат военнослужащими других соединений, в том числе и в античных центрах Северного Причерноморья, происходил постепенно4. Об этом, в частности, свидетельствуют клейма на черепице из Тиры и фрагмент строительной надписи из Ольвии, где упоминаются вексилляции во главе с центурионом I Италийского легиона, состоявшие из солдат V Македонского, I Италийского и XI Клавдиева легионов (Сон, 1993, с. 33–34; Зубарь, Сон, 1995, с. 184–185).

В этом отношении показательно и то, что римские солдаты, дислоцировавшиеся на мысе Ай-Тодор в 166 г., находились под командованием центуриона XI Клавдиева легиона (Sarnowski, Zubar, 1996, S. 229–233; Зубарь, Сарновский, 1997, с. 50–59), хотя до настоящего времени считалось, что военнослужащие этого соединения появляются в Таврике, в отличие от Ольвии, не ранее рубежа II – III вв. н.э. (Зубар, 1991, с. 121–122; 1994, с. 57). Поэтому можно предположить, что в 60-ых гг. II в. херсонесская вексилляция, как впрочем и римские гарнизоны Тиры, Ольвии и, видимо, Харакса, были смешанными. Причем, в Ольвии и Хараксе они находились под командованием центурионов XI Клавдиева, а в Тире и Херсонесе – I Италийского легионов. Если это так, то под "войсками Нижней Мезии" на кровельной черепице под аббревиатурой VEMI из Херсонеса, его окрестностей и Балаклавы скорее всего были скрыты наименования мезийских легионов и вспомогательных войск, которые перечислялись в клейме из Тиры (Сон, 1993, с. 33–34).

Сейчас трудно сказать, входила ли вексилляция Харакса в третьей четверти II в. в оперативное подчинении римского военного трибуна, штаб-квартира которого находилась в Херсонесе. Но то, что в эпитафии Т. Плавтия Феликса Феррунтиана, наряду с другими должностями, названа его должность "препозита понтийских вексилляций в Скифии и Таврике" в ранге военного трибуна, позволяет предполагать это для 80-ых, а может быть даже и 90-ых гг. II в. (Ростовцев, 1908, с. 65; Беляев, 1968, с. 132). Иными словами, под командованием это должностного лица в то время находились все римские войска, дислоцировавшиеся в Юго-Западном и Южном Крыму (Зубарь, Сарновский, 1997, с. 56–58).

Сейчас в силу отсутствия надежных источников трудно что-то определенное сказать о времени и причинах объединения под единым командованием всех вексилляций в Юго-Западном и Южном Крыму. Однако, как представляется, все же можно в предположительном плане реконструировать ситуацию, сложившуюся в Таврике в 70-ых – 80-ых гг. II в.

Из недавно опубликованных херсонесских декретов в честь Т. Аврелия Кальпурния Аполлонида и его жены Паулины, издание которых датируется 174 г., стало известно, что незадолго до этого сюда прибыл римский прокуратор (Антонова, Яйленко, 1995, с. 58–86). Принимая восстановление этого документа, предложенное Ю.Г. Виноградовым (1996, с. 48–60), следует согласиться и с тем, что чествуемый в декрете, вне всякого сомнения, прибыл в Херсонес не с каким-то дипломатическим поручением (Антонова, Яйленко, 1995, с. 72, 74), а во главе военного отряда, который ликвидировал угрозу Херсонесу в период активизации варварских народов Северного Причерноморья в связи с так называемой Сарматской войной (Виноградов, 1996, с. 57 и сл.; Ср.: Свенцицкая, 1996, с. 138–139; Смышляев, 1996, с. 141–147)5. Именно поэтому Т. Аврелий Кальпурниан Аполлонид, поставленный императорским распоряжением во главе военного отряда в декрете назван "спасителем" (Антонова, Яйленко, 1995, с. 76). Не исключено, что не только угроза самому Херсонесу, но и разгром варварами сравнительно крупного римского опорного пункта на территории современной Балаклавы, а, возможно, и ощутимые потери, которые понесли при этом римляне, мог быть непосредственной причиной появления столь высокопоставленного лица провинциальной администрации в Таврике (Зубар, Савеля, Сарновський, 1997, с. 82–83).

Как отмечалось, применительно к периоду времени до 80-ых гг. II в. нельзя с полной уверенностью говорить о том, что все римские войска в Юго-Западном и Южном Крыму находились под командованием римского военного трибуна, находившегося в Херсонесе. Поэтому не исключено, что в результате появления в Херсонесе около 174 г. римского прокуратора Т. Аврелия Кальпурниана Аполлонида были разгромлены не только угрожавшие городу варвары, но и проведена определенная реорганизация управления римскими войсками. Вексилляции, расквартированные в Херсонесе и его окресностях, на территории Харакса, а также в других районах Таврики, были объединены под единым командованием, которое было возложено на "препозита понтийских вексилляций в Скифии и Таврике". Вплоть до конца II в., когда римские вексилляции в Таврике начали формироваться на базе XI Клавдиева легиона, как свидетельствует надгробная эпитафия Т. Плавтия Феликса Феррунтиана, это должность, видимо, поочередно занимали военные трибуны I Италийского легиона.

Но с приходом к власти в Риме Септимия Севера (193 – 211 гг.) положение меняется и в конце II в. в Херсонесе появляются военнослужащие XI Клавдиева легиона, который постоянно дислоцировался на территории Нижней Мезии со времени правления императора Адриана (117 – 138 гг.). С присутствием солдат этого соединения следует связывать находки в Херсонесе, а также на территории современной Балаклавы памятников лапидарной и керамической эпиграфики конца II – III в. с упоминанием XI Клавдиева легиона (Борисова, 1961, с. 39–41; Соломоник, 1983, с. 36–37 № 8; с. 38 40, № 10; с. 56–57; № 29; с. 58–59, № 31; с. 59–60, № 32; Зубар, Сарновський, Савеля, 1998, с. 74–75). Terminus post quem для замены военнослужащих I Италийского легиона солдатами XI Клавдиева дает посвящение триерарха Мезийского Флавиева флота Тита Аврелия Секунда за здравие Коммода и трибуна I Италийского легиона Флавия Сергиана Сосибия, датирующееся по консулам 185 г. (IOSPE, I2, № 417; Соломоник, 1983, с. 37–38, № 9). А terminus ante quem служат 212 – 214 гг., когда I Италийский легион получил почетное наименование Антониниана (Maxfield, 1981, p. 234; Fitz, 1983, p. 99 – 106), отсутствующее в эпиграфических памятниках с упоминанием этого соединения, найденных в Херсонесе (Зубарь, 1994, с. 52; 1998, с. 117).

Сейчас можно считать установленным, что изменения в комплектовании римской вексилляции Херсонеса произошли в начальный период правления Септимия Севера, который, утвердившись на престоле после побед над Песценцием Нигером и Клодием Альбином, провел в жизнь ряд важных мероприятий по укреплению армии и границ империи, в том числе и на Дунае. Ярким показателем новых подходов императорской администрации к системе защиты дунайского лимеса является перемещение целого ряда римских воинских подразделений на протяжении 197 – 202 гг., после чего и была осуществлена инспекторская поездки Септимия Севера на Дунай (Herodian, 3, 10, 1; Sarnowski, 1988, s. 144). Скорее всего в это время и произошла замена солдат I Италийского легиона в составе херсонесской вексилляции военнослужащими XI Клавдиева легиона (Зубарь, 1994, с. 52; 1988, с. 117), который контролировал восточную часть Нижней Мезии от Капидавы до Новиодуна (Aricescu, 1977, p. 46–47; 1977 a, p. 186–187). Не исключено, что изменения в составе херсонесской вексилляции в указанное время было продиктовано обращение херсонесской гражданской общины к новому императору по поводу злоупотреблений солдат в городе, что нашло отражение в известной переписке по поводу проституционной подати (подр. см.: Зубарь,1998, с. 123–125).

Говоря об изменениях в составе херсонесской вексилляции, следует обратить внимание на памятники керамической эпиграфики с названием XI Клавдиева легиона, обнаруженные в Херсонесе. Подавляющее большинство керамических клейм имело аббревиатуру LE XI CL, которые совершенно справедливо расшифрованы как LE(gio) XI CL(audia) (Борисова. 1961, с. 41). Однако в 1929 г. у западных оборонительных стен К.Э. Гриневичем, а в 1990 г. И.А. Антоновой при раскопках цитадели в слое III в. были найдены фрагментированные клейма с буквами VEXLE... и ... LEXI, которые, судя по идентичности написания букв с клеймом LE XI CL, могут быть восстановлены как VEX(illatio) LE(gio) XI CL(audia) (Зубарь, 1994, c. 57, прим. 2). Незначительное количество клейм с такой аббревиатурой позволяет предполагать, что на начальном этапе присутствия военнослужащих XI Клавдиева легиона в Херсонесе римская вексилляция здесь формировалась на базе этого соединения и лишь впоследствии сюда были введены солдаты вспомогательных подразделений, находившихся в оперативном подчинении командования этого легиона. Если сказанное правомерно, то появление в Херсонесе клейма с аббревиатурой VEX(illatio) LE(gio) XI CL(audia) следует датировать рубежом II – III вв.

До последнего времени оставалось неясным, как долго в Херсонесе находились военнослужащие XI Клавдиева легиона. Однако в 1998 г. при раскопках XXXIV башни 21 куртины под руководством И.А. Антоновой, на территории римской цитадели, обнаружен фрагмент латинской надписи, который позволяет говорить об этом более или менее уверенно6.

В первой строке этой фрагментированной надписи читается XI CL, а после названия легиона – буква S. Это позволяет окончание этой строки уверенно дополнить как S[everiana], т.е. титул XI Клавдиева легиона, образованный от имени римского императора Севера Александра (222 – 235 гг.). Такое дополнение позволяет датировать памятник промежутком времени между 222 и 234 гг., когда этот почетный титул присваивался римским воинским частям, дислоцированным в различных районах Римской империи, в том числе и в Подунавье (Fitz, 1993, p. 124). Исходя из предложенного восстановления окончания первой строки этой надписи, сейчас более или менее уверенно можно говорить, что военнослужащие XI Клавдиева легиона находились в Херсонесе по крайней мере до 223 – 234 гг. Следовательно, есть все основания утверждать, что солдаты XI Клавдиева легиона находились в Херсонесе и его округе со времени правления Септимия Севера по крайней мере до второй четверти III в.

Из римской военной практики известно, что в оперативное подчинении командованию римских легионов обычно придавались подразделения вспомогательных войск, которые вместе с легионерами несли охрану лимесов и внутренних районов пограничных провинций империи (Aricescu, 1977, p. 294; 1977 a, p. 185; Luttwak, 1976, p. 124). Херсонес в этом отношении не составлял исключения, так как в состав вексилляции, дислоцировавшейся здесь, входили солдаты вспомогательных подразделений. Причем анализ эпиграфических памятников с упоминанием военнослужащих таких подразделений, обнаруженных в самом Херсонесе и его округе, позволяет говорить, что в состав херсонесской вексилляции в конце II – первой половины III вв. входили солдаты I когорты Бракаров (IOSPE, I2, № 553; Соломоник, 1983, с. 60–61; Зубарь, 1994, с. 53–54), I Киликийской когорты (IOSPE, I2, № 554; Соломоник, 1983, с. 64–65, № 39), I Сугамбрской когорты (Туровский, Филиппенко, 1996, с. 140–143; Зубар, Сон, 1997, с. 120–128) и I алы Атекторигианы (Зубар, Антонова, Савеля, 1991, с. 102–108).

Однако следует подчеркнуть, что, если от середины и второй половине II в. до нас не дошло каких-либо памятников, свидетельствующих о пребывании в Херсонесе солдат вспомогательных войск, то относительно конца II и первой половины III в. мы имеем данные о пребывании в составе римского гарнизона города и его округе военнослужащих сразу четырех вспомогательных подразделений. Трудно сказать, с чем это связано. С одной стороны, не исключено, что такое положение объясняется тем, что эпиграфические памятники с упоминанием солдат вспомогательных подразделений более раннего времени пока просто не найдены. А с другой, – в этом можно видеть отражение определенных изменений в комплектовании римского гарнизона Херсонеса в сравнении с более ранним периодом.

В организационном отношении он представлял собой вексилляцию, сформированную из подразделений Мезийской армии (Зубарь, 1994, с. 57–60). Но принципы ее комплектования из военнослужащих различных подразделений в виду отсутствия прямых источников не ясны. В связи с этим следует обратить внимание на упоминание в надгробиях Г. Юлия Валента, солдата I Сугамбрской когорты, и Марка Мецилия, солдата I когорты Бракаров, названий определенных центурий, а в надгробии кавалериста алы I Атекторигианы турмы – тактических единиц этих подразделений.

Это с известной долей вероятности позволяет предполагать, что вплоть до конца II в. в состав херсонесской вексилляции, наряду с солдатами сначала V Македонского, а затем I Италийского легионов, входили небольшие группы военнослужащих вспомогательных подразделений, но костяк гарнизона состоял из легионеров. В более позднее время, о чем свидетельствуют три указанные надписи, в состав вексилляции были включены целые центурии и турмы упоминавшихся вспомогательных подразделений. Если это так, то херсонесская вексилляция включала не просто солдат различных вспомогательных подразделений, а состояла из ряда их тактических единиц, выделенных из состава Мезийской армии. Следовательно, есть основания предполагать, что в сравнении с более ранним периодом здесь в количественном отношении преобладали не легионеры, а солдаты вспомогательных подразделений, которые находились в оперативном подчинении командования XI Клавдиева. Если это так, то в комплектовании римского гарнизона Херсонеса в конце II – первой половине III вв. наблюдаются те же тенденции, которые отмечены и для римского гарнизона Ольвии (подр. см.: Зубарь, 1998, с. 103).

Римские войска были размещены не только в самом Херсонесе, но и в ближайших окрестностях: на Северной стороне г. Севастополя (Зубарь, 1994, с. 50), на высоте Казацкая и гребне Сапун-горы (Савеля, 1997, с. 91–92; Зубар, 1997, с. 165–168), а также на территории современной Балаклавы (Савеля, 1997, с. 89–91; Зубар, Сарновський, Савеля, 1997, с. 67–88). Исходя из имеющихся данных, открытые на территории Балаклавы строительные остатки можно атрибутировать в качестве небольшого римского кастелла, гарнизон которого насчитывал по меньшей мере несколько сот человек (Зубарь, 1998 а, с. 99; Ср.: Johnson ,1987, S.44–45, Abb. 18). А находка здесь надгробия кавалериста I алы Атекторигианы позволяет сделать вывод, что в его состав, наряду с пехотинцами, по крайней мере в конце II – начале III в. входило определенное количество кавалеристов вспомогательных войск (Зубар, Антонова, Савеля, 1991, с. 102–108). Такие небольшие кастеллы на римских лимесах располагались на некотором удалении от передовой линии постов и в случае необходимости находившиеся здесь гарнизоны после получения сигнала о нападении выдвигались к театру военных действий и наносили контрудары по прорвавшемуся через границу противнику (Baatz, 1975, S.45, Abb. 27. Ср.: Luttwak, 1976, р. 80–111; Bohec,1993, S. 168–203).

Однако дислокация римской вексилляция на холме, над которым с запада нависала господствующая высота, заставляет предполагать, что расположенный здесь римский кастелл был центром своеобразного укрепленного римлянами района, и в его ближайших окрестностях, видимо, на господствующих высотах, располагалась система сторожевых постов или башен, подобных раскопанной на высоте Казацкая (Зубар, 1997, с. 166–167). Только в таком случае дислокация римской вексилляции на территории современной Балаклавы была оправдана в стратегическом отношении. Кастелл с севера преграждал неприятелю самый удобный подход к Балаклавской бухте, что, наряду с системой римских военных постов, которые, вероятно, располагались на близлежащих высотах (Иванов, 1997, с. 52, рис. 2), позволяло римскому военному командованию надежно контролировать весь этот важный район на восточной границе Херсонесского государства. Помимо этого расквартированные здесь подразделения могли нанести фланговый удар по противнику, который двигался к Херсонесу с востока вдоль юго-восточной кромки плато Сапун-горы (Зубар, 1997, с. 170–172). Таким образом, можно констатировать, что на восточной границе сельскохозяйственной территории, контролировавшейся херсонеситами в первых веках нашей эры, располагалась цепь сторожевых башен и, вероятно, кастеллов, в которых несли службу римские военнослужащие. При этом следует подчеркнуть, что место размещения римского кастелла в Балаклаве, несколько выдвинутого на восток, за линию сторожевых постов, расположенных на кромке Сапун-горы, свидетельствует о том, что удобная и хорошо защищенная Балаклавская бухта, безусловно, использовалась для стоянки римских военных кораблей. Иными словами, при организации защиты границы союзного Риму Херсонесского государства применялись те же принципы, которые широко использовались повсеместно на собственно римских лимесах.

Но, если о цепи сторожевых башен на восточной кромке плато Сапун-горы и небольшом кастелле в районе современной Балаклавы, который, видимо, был центром своеобразного укрепленного района, можно говорить более или менее уверенно, то пока не совсем ясно, где располагались римские войска, которые должны были прикрывать центр государства. После последних археологических открытий на территории Балаклавы можно говорить лишь о том, что Херсонес уже нельзя рассматривать в качестве главной базы римских войск в этом районе (ср.: Савеля, Сарновский, 1999, с. 44). Здесь, видимо, располагался весьма ограниченный воинский контингент под командованием центуриона, корабли римского флота и находилась штаб-квартира препозита в ранге военного трибуна, на которого были возложены функции командования всеми римскими силами в Таврике (Зубарь, 1994, с. 44–59). Учитывая тот археологически установленный факт, что цепь римских сторожевых башен располагалась на восточной границе плато Сапун-горы, помимо территории Балаклавы, римские кастелли должны были располагаться где-то в глубине Гераклейского полуострова, откуда после получения сигнала римские солдаты могли быстро выдвинуться и вступить в бой с противником (Зубар, 1997, с. 171, рис. 5).

На Гераклейский полуостров ведут две более или менее удобные дороги, которые в ходе боевых действий в первую очередь могли использовать варвары, угрожавшие Херсонесу. Одна идет со стороны Инкерманской долины через Каменоломную балку, где были зафиксированы римские сторожевые башни. Вторая – со стороны Балаклавы, огибая слева юго-восточную кромку плато Сапун-горы. Именно эта дорога наиболее удобна для продвижения на сельскохозяйственную территорию и в конечном счете к самому Херсонесу. Исходя из этого, А.А. Филиппенко считает, что именно эту дорогу прикрывал кастелл, расположенный на господствующей над Балаклавской долиной высоте Безымянная, размерами 40 Х 40 м с каменными стенами и башнями, окруженный рвом (Филиппенко, 1995, с. 64; 1996, с. 191). Но необходимо отметить, что сколько-нибудь масштабные раскопки на этом памятнике не проводились и поэтому сказанное не выходит за рамки вполне вероятной гипотезы. Причем не исключено, что в данном случае это укрепление может быть отнесено ко времени Крымской войны середины XIX в., которое было возведено на месте поселения античного или раннесредневекового времени.

Помимо укрепления на высоте Безымянной, следует обратить внимание еще на два комплекса построек, укрепленных несколькими башнями, которые были исследованы на Гераклейском полуострове. Это многослойный укрепленный комплекс в балке Бермана и подобный памятник, исследованный на юго-западном склоне оконечности Хомутовой балки. Судя по массовому археологическому материалу, жизнь в этих укрепленных пунктах достаточно активно протекала именно в I – III вв. (Николаенко, 1988, с. 203–206). К сожалению, пока в ходе раскопок здесь не выявлено каких-либо следов присутствия римских военнослужащих. Но такие данные могут быть получены в ходе дальнейших археологических исследований, так как, например, укрепление в Хомутовой балке раскопано только на одну треть (Николаенко, 1988, с. 205). Косвенно сказанное подтверждается находкой в Туровской балке бронзовой матрицы с изображением Диониса (Трейстер, 1991, с. 133–137), кровельной черепицей с клеймами V Македонского легиона, обнаруженной при раскопках усадьбы № 150 (Сапрыкин, 1981, с. 58–60), а также остатками фракийского святилища, связанного с римским гарнизоном, наличие которого на перешейке Маячного полуострова предполагал А.Н. Щеглов (1969, с. 166). Поэтому есть основания надеяться, что в самом скором будущем будут получены новые материалы, которые позволят подтвердить или опровергнуть предложенную выше реконструкцию системы организации защиты земель Херсонесского государства римскими войсками во II – первой половине III в.

В свое время М.И. Ростовцев, а вслед за ним В.Н. Дьяков предполагали, что на территории Крымского полуострова во II – III вв. существовал специальный Таврический лимес, организованный подобно Дунайскому, Сирийскому или Британскому (IOSPE, I2, р. 510; Дьяков, 1941, с. 94–97; 1942, с. 61). Но в 60-ых – 70-ых годах нашего столетия на археологическом материале было убедительно доказано, что это предположение не подтвердилось (Кадеев, 1981, с. 30–31). Хотя в последнее время к этому казалось бы отвергнутому выводу вновь вернулся С.Б. Буйских. Он полагает, что уже в конце I в. до н.э. – начале I в. н.э. вокруг Ольвии создается единая оборонительная система, которая позволяет говорить если не о самостоятельном лимесе, призванном обеспечить прикрытие Дунайской границы империи, то о его составной части, относившейся к Таврическому лимесу (Буйских, 1991, с. 108–117).

Однако сейчас нельзя признать корректной атрибуцию системы городищ в Нижнем Побужье и Таврике в качестве лимеса, на что уже обращалось внимание (Зубарь, 1998, с. 48–51, 106–107). При этом подчеркивалось, что лимес – это укрепленная линия, сооруженная именно на границе Римской империи, которая состояла из системы различных долговременных защитных сооружений и римских военных лагерей. Для вывода о наличии в том или ином месте специального лимеса недостаточно выделения только формальных признаков, например, того или иного типа укреплений или их системы. Ведь, говоря о лимесе, в первую очередь нужно доказать, что то или иное государство, в данном случае античные центры Северного Причерноморья, юридически входило в состав Римской империи. Именно, исходя из того, что Херсонес и значительная часть Таврики были включены в состав римского государства, М.И. Ростовцев и В.Н. Дьяков употребляли термин "лимес". Но в противоположность этому сейчас твердо установлено, что античные центры Северного Причерноморья находились вне официальных границ империи и по своему статусу были союзными Риму государствами. Поэтому в правление Антонина Пия Херсонесу были дарованы права элевтерии, а Ольвии, видимо, при Септимии Севере – автономии (Зубарь, 1998, с. 116–126). Вместе с этим размещение в Таврике римских войск, с помощью которых контролировалось не только побережье, но и более или менее обширные территории, позволяет говорить об использовании здесь типично римских приемов военной организации, хорошо известных на границах собственно империи (Зубарь, 1994, с. 77–78; 1997, с. 172).

Итак, суммируя сказанное, следует подчеркнуть, что приведенные данные позволяют говорить о достаточно совершенной системе защиты, которая была создана римским военным командованием вокруг Херсонеса во второй половине II – первой трети III в. на базе строительства в стратегически важных пунктах цепи сторожевых башен и небольших стационарных сторожевых укреплений. Но в настоящее время, исходя из достаточно четкой римской терминологии, все же нельзя отождествлять эту систему укреплений, построенную с использованием классических приемов римского фортификационного искусства, со специальным Таврическим лимесом. В данном случае решалась задача не защиты границы собственно империи, а лишь территории союзного Риму Херсонесского государства, а также важных в стратегическом отношении коммуникаций (Зубарь, 1994, с. 77). Иными словами, римское военное присутствие в Таврике, и в окрестностях Херсонеса в частности, а также возведение римских опорных пунктов различного назначения, следует рассматривать в качестве одного из важных мероприятий по защите лишь дальних подступов к границам Римской империи (Ср.: Ростовцев, 1915, с. 11; Fabricius, 1927, Sp. 580; Леквинадзе, 1969, с. 91), которым римской администрацией уделялось достаточно много внимания на протяжении второй половины II – первой трети III в.

ЛИТЕРАТУРА

Авдиев А. Г. О времени пребывания подразделений V Македонского легиона в Херсонесе // ВДИ.- 1993. – № 2.
Антонова И. А. Административные здания херсонесской вексилляции и фемы Херсона // Хсб.- 1996. – 8.
Антонова И. А. 15 лет работ в цитадели Херсонеса // Херсонес в античном мире. Историко-археологический аспект. – Тезисы докладов. – Севастополь, 1997.
Антонова И. А., Яйленко В. П. Херсонес, Северное Причерноморье и Маркоманнские войны по данным херсонесского декрета 174 г. н.э. в честь Тита Аврелия Кальпурниана Аполлонида // ВДИ. – 1995. – №4.
Беляев С. А. К пониманию CIL. VIII. 619 // ВДИ. – 1968. – № 4. – С. 132.
Блаватский В. Д. Харакс // МИА. – 1951. – № 19.
Борисова В. В. Черепица с клеймами римских легионов // СХМ. – 1961. – Вып. 2.
Буйских С. Б. Фортификация Ольвийского государства (первые века н.э.). – Киев, 1991.
Виноградов Ю. Г. Новое документальное досье императорской эпохи из Херсонеса (О превратностях судеб херсонеситов и их лапидарного архива) // ВДИ. – 1996. – № 1.
Дьяков В. Н. Оккупация Таврики Римом в III в. // ВДИ. – 1941. – № 1.
Дьяков В. Н. Таврика в эпоху римской оккупации // Уз. МГПИ. – 1942. – Т. 28. – Вып. 1.
Зубар В. М. Нове свідоцтво про римські війська в Херсонесі Таврійському // Археологія. -1993. – № 4.
Зубарь В. М. Херсонес Таврический и Римская империя. Очерки военно-политической истории. – К., 1994.
Зубар В. М. Про так званий Таврійський лімес // Киïвська старовина. – 1997. – № 1/2.
Зубарь В. М. Северный Понт и Римская империя (середина I в. до н.э. – вторая четверть VI в. ). – К., 1998.
Зубарь В. М. Новая римская вексилляция в Таврике // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. – СПб., 1998 а.
Зубарь В. М. Антонова И. А. Об интерпретации и датировке клейм с аббревиатурой VEMI из Херсонеса // ВДИ. – 1991. – № 2.
Зубар В. М., Антонова IІ. А., Савеля О. Я. Надгробок римського кавалериста з околиці Балаклави// Археологія. – 1991. – № 3.
Зубар В. М., Савеля О. Я., Сарновський Т. Нові латинські написи з римського храму в околицях Херсонеса Таврійського // Археологія. – 1997. – № 4.
Зубарь В. М., Сон Н. А. К интерпретации одной латинской надписи из Ольвии (IOSPE, I2, № 322) // ВДИ. – 1995. – № 3.
Зубар В. М., Сон Н. О. З приводу інтерпретаціï нового латинського напису з Херсонеса //Археологія. – 1997. – № 1.
Зубарь В. М., Сарновский Т. Новая строительная надпись с Ай-Тодора и некоторые вопросы римской военной организации в Таврике во второй половине II в. н.э. // ВДИ. – 1997. – № 4.
Иванов А. В. Этапы развития и некоторые черты топографии Балаклавы // Хсб. – Вып. 7. – 1997.
Кадеев В. И. Херсонес Таврический в первых века н.э. – Харьков, 1981.
Костромичев Д. А. К вопросу об интерпретации клейма с аббревиатурой VEMI // Херсонес в античном мире.
Историко-археологический аспект. – Тезисы докладов. – Севастополь, 1997.
Леквинадзе В. А. "Понтийский лимес" // ВДИ. – № 2. – 1969.
Николаенко Г. М. Херсонесская округа в I в. до н.э. – IV в. н.э. (по материалам Гераклейского полуострова) // Античные древности Северного Причерноморья. – Киев,1988.
Ростовцев М. И. Римские гарнизоны на Таврическом полуострове и Ай-Тодорская крепость // ЖМНП. – 1900. – Март.
Ростовцев М. И. Новые латинские надписи с юга России // ИАК. – 1908. – Вып. 27.
Ростовцев М. И. Военная оккупация Ольвии римлянами // ИАК. – 1915. – Вып. 58.
Савеля О. Я. Некоторые результаты работ Севастопольской археологической экспедиции в округе Херсонеса в 1990 – 1995 гг. // Херсонесский сборник. – 1997. – Т. 8.
Савеля О. Я., Сарновский Т. Две латинских надписи из Балаклавы и Херсонеса // ВДИ. – 1999. – № 1.
Сапрыкин С. Ю. Черепица с клеймами римского легиона из усадьбы хоры Херсонеса // КСИА. – 1981. – 168.
Свенцицкая И. С. Еще раз о новом херсонесском декрете // ВДИ. – 1996. – № 3.
Смышляев А. Л. Карьера, миссия и статус Т. Аврелия Кальпурниана Аполлонида // ВДИ. – 1996. – № 3.
Соломоник Э. И. Несколько неизданных надписей Херсонеса и его округи // НЭ. – 1974. – Т. 11.
Соломоник Э. И. Латинские надписи Херсонеса Таврического. – К., 1983.
Сон Н. А. Тира римского времени. – К., 1993.
Трейстер М. Ю. Бронзовая матрица из Херсонеса // Археологія. – 1991. – № 1.
Туровский Е. Я. Филиппенко А. А. Новое надгробие римского солдата с некрополя Херсонеса Таврического // Археологія. – 1996. – № 2.
Филиппенко А. А. Организация римских укреплений в окрестностях Херсонеса // Фортификация в древности и средневековье. – Тез. докл. – СПб., 1995.
Филиппенко А. А. Основные вехи и итоги в изучении римского пограничья Северного Причерноморья и Таврики // Мир Ольвии. – Тез. док. – Киев, 1996.
Щеглов А. Н. Фракийские посвятительные рельефы из Херсонеса Таврического // МИА. – 1969. – № 150.
Aricescu A. In legatura in zonele de actiune ale ligiunilor Moesice pe teritoriul Dobrogei // Pontica. – 1977. – T. 10.
Aricescu A. Armata romana in Dobrogea. – Bucuresti, 1977 а.
Baatz D. Der rïmische Limes. Archäologische Ausflüge zwischen Rhein und Donau. – Berlin, 1975.
Barbulescu M. Din istoria militara a Daciei romane. Legiunea V Macedonica si castrul de la Potaissa. – Clïj-Napoca, 1987.
Bohec Yann Le. Die rïmische Armee. – Stuttgart, 1993.
Cohen H., Egbert J.C., Cagnat R. Latin Epigraphy II. The Coin-Inscriptions and Epigraphical Abbreviations of Imperial Rome. – Chicago, 1982.
Dorutiu-Boila E. Teritoriul militar al legiunii V Macedonica la Dunarea de Jos // SCIV. – 1972. – T. 23. – № 1.
Fabricius E. Limes // RE. – Bd. 13. – 1. – 1927.
Filow B. Die Legionen der Provinz Moesia von Augustus bis auf Diocletian // Klio. – 1906. – Beiheft 6.
Fitz J. A military History of Pannonia from the Marcomann War to the Deth of Alexander Severus (180 – 235) // AAH. – 1962. – T. 14. – Fasc. 1 – 2.
Fitz E. Honorific Titles of the roman military Units ib the 3rd Century. – Budapest, Bonn, 1983.
Johnson A. rïmische Kastelle. – Mainz am Rhein, 1987.
Maxfield V. A. The Military Decorations of the Roman Army. – Berkley, Los Angelos, 1981.
Mócsy A., Feldmann R., Marton E., Szilágyi M. Nomenclator provinciarum Europae Latinarum et Galliae Cisalpinae cum indice inverso. – Budapestini (Dissertationes Pannonicae. Ser.III,1), 1983.
Luttwak E. N. The Grand Strategy of the Roman Empire. From the First Century A. D. to the Third. – Baltimore and London, 1976.
Piso J. Fasti provinciae Daciae. I. Die senatorischen Amtsträger. – Bonn, 1993.
Ritterling E. Legio // RE. – 1925. – Hibd. 24.
Sandys J. Ed. Latin Epigraphy. – Groningen, 1969.
Sarnowski T. Wojsko rzymskie w Mezji Dolnej i na Polnocnym wybrzezu morza Czarnego. – Warszawa, 1988.
Sarnowski T., Zubar V. M. rïmische Besatzungstruppen auf der Südkrim und eine Bauinschrift aus dem Kastell Charax // ZPE. – 1996. – Bd. 112.
Sarnowski T., Savelja O. Das Dolichenum von Balaklawa und die rïmischen Streitkräfte auf der Südkrim // Archeologia. – 1998. – № 49.
Saxer R. Unterschungen zu der vixillationen der romischen Kaiserheeres von Augustus bis Diokletian // Epigraphische Studien. – 1967. – Bd. 1.
Schultzte W. Zur Geschichte lateinischer Eigennamen. – Berlin, 1933.
Syme R. Rhine and Danube Ligions under Diocletian // JRS. – 1928. – Vol. 18. – Part 1.

Список сокращений
ВДИ – Вестник древней истории
ИАК – Известия Императорской археологической комиссии
КСИА – Краткие сообщения Института археологии АН СССР
МИА – Материалы и исследования по археологии СССР
НЭ – Нумизматика и эпиграфика
СХМ – Сообщения Херсонесского музея
Уз. МГПИ – Ученые записки Московского государственного педагогического института
Хсб – Херсонесский сборник
AAH – Acta Arhaeologica Hungaricae
IOsPE – Latyschev B. Inscriptionem antiquae Septentrionalis Ponti Euxini. – Petropoli, 1916
JRS – Journal of Roman Studies
RE – Pauly A.,Wissowa G., Kroll W. Realencyclopädie der klassischen Altertumswissenschaft
SCIV – Studii si cercetari de istorie veche
ZPE – Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik


ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Возможно, это клеймо ставилось на кровельной черепице в дополнение к аббревиатуре VEMI. Если это предоложение верно, то OPVS NOV должно было указывать на изготовление партии черепицы солдатами, находившимися под командованием центруиона I Италийского легиона Новия Ульпиана. (Ср.: Зубарь, Антонова, 1991, с. 83, прим. 18). [назад]

2. Однако не исключено, что этот легион был переведен в Дакию не-сколько позже, около 168 г. (См.: Barbulescu, 1987, 22 – 24; Piso,1993, S. 88-89). [назад]

3. По сообщению И.А. Антоновой два клейма V Македонского легиона были найдены при раскопках херсонесской цитадели. [назад]

4. В этом отношении показательно, что, когда V Македонский легион принимал участие в Парфянской войне 162-166 гг. (См.: Ritterling, 1925, Sp. 1578), какие-то его подразделения оставались в составе нижнедунайских и северопричерноморских вексилляций (ср.: Sarnowski,1988, s. 90-91). Даже после вывода основных сил этого соединения в Дакию какое-то время его солдаты продолжали нести службу за пределами этой провинции (CIL, III, 14433). [назад]

5. В пользу вывода об очередном натиске варваров на Херсонес в это время свидетельствуют и другие эпиграфические памятники. (Подр. см. : Виноградов, 1996, с. 57, прим. 23). [назад]

6. В настоящее время эта надпись готовится к печати мною совместно с И.А. Антоновой. [назад]



http://ancientrome.ru/publik/zubar/zubar02.htm