В инерциальной системе отсчета в декартовой системе координат интервал
(1) |
При переходе к любой другой инерциальной системе отсчета интервал, как мы знаем, сохраняет тот же самый вид.
Однако, если мы перейдем к неинерциальной системе отсчета, то
(2) |
(
| |||
(3) |
По какому бы закону ни преобразовывалось время, это выражение не может быть приведено к сумме квадратов дифференциалов четырех координат.
Таким образом, в неинерциальной системе отсчета квадрат интервала является некоторой квадратичной формой общего вида от дифференциалов координат, т.е. имеет вид
(4) |
где тензор второго ранга
Величины
(5) |
поскольку они определяются из симметричной квадратичной формы (4), куда
(6) |
Четырехмерную систему координат с этими значениями
Согласно принципу эквивалентности, неинерциальные системы отсчета эквивалентны некоторым силовым полям. Мы видим, что в релятивистской механике эти поля определяются величинами
То же самое относится и к истинным гравитационным полям. Всякое гравитационное поле является не чем иным, как изменением метрики пространства-времени, соответственно чему оно определяется величинами
Теория гравитационных полей, построеная на основе теории относительности, носит название общей теории относительности. Она была создана Эйнштейном (и окончательно сформулирована им в 1915 г.) и является, пожалуй, самой красивой из существующих физических теорий. Замечательно, что она была построена Эйнштейном чисто дедуктивным путем и лишь в дальнейшем была подтверждена астрономическими наблюдениями.
В слабом гравитационном поле с потенциалом
(7) |
В ньютоновском приближении и нерелятивистком характере движения членом
Согласно общей теории относительности мировая линия частицы в гравитационном поле совпадает с геодезической, т.е. линией в 4-пространстве
(8) |
В слабом гравитационном поле и скорости частицы
(9) |
Экстремальность величины
(10) |
Поскольку
(11) |
который называется в механике действием. Можно показать, что II закон Ньютона является следствием из этого общего принципа.
В отличие от материальных частиц, свет распространяется вдоль мировой линии, для которой интервал
Рис. 1. Яблоко. |
Однажды в саду под яблоней лежал студент и размышлял о том, как по-разному понимали гравитацию Ньютон и Эйнштейн. Неожиданно он вздрогнул: рядом упало яблоко. Студент взглянул на него и заметил муравьев, бегающих по его поверхности. Ему стало интересно: по какому принципу муравьи выбирают свой путь. Воспользовавшись увеличительным стеклом, он отметил тщательно путь одного муравья и, отступив от него в каждую сторону по милиметру, сделал ножом два параллельных надреза на яблочной кожуре. Затем он взял получившуюся дорожку из кожуры и разложил ее на своей книге. Теперь путь муравья на этой дорожке был прямым, словно луч лазера. Невозможно было отыскать более экономного пути для преодоления тех десяти сантиметров, которые разделяли начало и конец вырезанной полоски яблочной кожуры. Любой зигзаг или плавный поворот при движении муравья по яблочной кожуре между начальной и конечной точками увеличил бы длину его пути. "Какая прекрасная геодезическая", — отметил студент.
Его взгляд упал на двух муравьев, отправившихся из одной и той же точки в направлениях, слегка отличающихся друг от друга. На этот раз их пути случайно пролегли вблизи углубления в верхней части яблока, там, где располагался черенок, причем по разные стороны от него. Каждый из муравьев добросовестно следовал вдоль своей геодезической. Каждый старался бежать по яблочной кожуре как можно прямее. Однако из-за собственной кривизны углубления их пути сначала пересеклись, а затем разошлись в совершенно разных направлениях.
"Можно ли придумать более удачную иллюстрацию для геометрической теории тяготения Эйнштейна? — задумчиво произнес студент. — Муравьи движутся так, будто их притягивает к яблочному черенку. Можно было бы поверить и в ньютоновскую силу, действующую на расстоянии. Но муравью нечем руководствоваться при выборе своего пути, кроме локальной геометрии поверхности, по которой он ползет. А это, безусловно, и есть концепция Эйнштейна, подразумевающая, что причиной всех физических явлений является локальное воздействие. И как она отличается от ньютоновского подхода в физике с его "дальнодействием"! Теперь я гораздо лучше понимаю, о чем говорится в этой книге".
Сказав так, он открыл свою книгу и прочел: "Не пытайтесь описывать движение по отношению к удаленным объектам. Физика проста только при локальном анализе. А локально мировая линия, вдоль которой движется спутник (в пространстве-времени, вокруг Земли), уже является прямой, насколько мировая линия вообще может быть прямой. Забудьте все эти разговоры об "отклонении" от прямолинейного движения и "силе тяготения". Я нахожусь в космическом корабле. Или плаваю в космосе около него. Разве я чувствую какую-либо "силу гравитации"? Ничего подобного. Чувствует ли эту силу корабль? Нет. Тогда зачем говорить о ней? Считайте, что и корабль, и я пересекаем область пространства-времени, в которой не действуют никакие силы. Считайте, что движение в этой области уже является идеально прямым".
Послышался сигнал к обеду, но студент все еще сидел, рассуждая про себя. "Мне кажется, что суть эйнштейновской геометрической теории тяготения можно кратко выразить в виде трех положений:
Углубление на поверхности яблока возникает потому, что там есть черенок. Я думаю, что все это можно выразить еще более кратко: Пространство воздействует на материю, "указывая" ей, как двигаться. Материя в свою очередь оказывает обратное действие на пространство, "указывая" ему, как искривляться. Другими словами, наличие материи в данном месте, — сказал он, вставая и поднимая за черенок яблоко, — приводит к кривизне пространства в этом месте. Чтобы искривить пространство в данном месте, его необходимо искривить и в соседних областях, — продолжал он, наблюдая за замешкавшимся муравьем, деловито следующим вдоль своей геодезической на расстоянии толщины пальца от черенка. — Так материя в данном месте оказывает влияние на материю в другом месте. Это и есть объяснение "гравитации", данное Эйнштейном".
Обеденный сигнал затих, и он ушел, унеся с собой книгу, увеличительное стекло — и яблоко.