Золотая Орда
Государство Джучидов / Золотая Орда
Улус Джучи, самоназвание Великое государство (самоназвание на тюркском Улуг Улус) в русской традиции — Золотая Орда — средневековое госу... читать далее »
Статьи по истории
21.07.2013 13:08

Социальные изменения. Государство Джучидов.

Социальные изменения
Перемены, которые произошли в Восточной Руси за монгольский период в положении социальных классов, были не столь радикальны, как изменения в правительстве и администрации, однако они были не менее важными. Можно сказать, что в течение монгольского периода основы старого социального порядка – свободного общества – постепенно и настойчиво разрушались, не задевая поначалу внешней стороны. К моменту, когда Иван III провозгласил освобождение Руси от монгольского владычества и покорил Новгород, основа новой структуры была готова, и новый порядок, порядок прикрепленного к службе общества, стал ясно просматриваться. Это особенно справедливо относительно положения старого высшего класса русского общества, бояр; как ни парадоксально это может показаться, но процесс их подчинения монарху завершился быстрее, чем строгая регламентация жизни и закрепощение низших классов.

Московское боярство состояло из разнообразных и разнородных элементов. Некоторые бояре четырнадцатого и пятнадцатого веков принадлежали к древним боярским родам Великого княжества Владимирского. Такие, как Бутурлины, Челяднины, Кутузовы (все три этих семьи первоначально заявляли о своем германском происхождении), Морозовы, Вельяминовы (эти имели варяжские корни) и Воронцовы. Значительное количество московских боярских семей были западнорусского происхождения. К этой группе принадлежали Плещеевы и Квашнины. Кроме западных русских, на службу к великому князю московскому пошли некоторые литовцы и, позже, поляки. Необходимо иметь в виду, что когда наши источники относят семьи к "польскому и литовскому происхождению", они подразумевают, что те родом из Польши и Литвы, но их точное этническое происхождение не всегда ясно. Некоторые бояре являлись полонизированными западными русскими. Другие объявляли о "прусском" происхождении. Поскольку к концу тринадцатого века Пруссия, первоначально балтийская (литовская) территория, была совершенно германизирована, "прусское" происхождение в этом случае, судя по всему, означало германское. К этой группе принадлежали Хвостовы, Романовы (первоначально известные как Кошкины, а затем как Захарьины) и Шереметьевы [+80]. Головины и Ховрины имели греческие корни. И наконец, некоторые из лучших московских боярских фамилий были "татарского" (монгольского или тюркского) происхождения. Выдающимися среди них были Вельяминовы-Зерновы (не путать с исконными Вельяминовыми). Сабуровы и Годуновы являлись ветвями этого рода. Арсеньевы и Бахметьевы поселились на Руси в конце четырнадцатого и в середине пятнадцатого веков соответственно.

К 1450 году положение боярства как класса серьезно подорвало появление новой аристократической группы, служилых князей, а также устойчивый рост низшей аристократии, дворян, которые собирались вокруг великокняжеского двора.

Формирование класса служилых князей было продолжительным историческим процессом, а сам по себе этот класс был так же разнороден, как и боярство. В течение четырнадцатого и пятнадцатого веков некоторые князья Восточной Руси, все потомки Рюрика, сочли удобным или необходимым передать или продать свои суверенные права великому князю московскому. Среди них были некоторые князья ростовского дома, а также нижегородского и суздальского. Кроме того, некоторые Рюриковичи, чьи уделы находились в Северской земле (в основном в бассейне верхней Оки), оказались на нейтральной территории между Московией и Литвой под угрозой обеих держав. Некоторые из них перешли в подданство к великому князю Литовскому, а другие, как, например, Оболенские, предпочли поступить на службу к великому князю московскому. Несколько литовских князей, потомков Гедимина (Гедиминовичи), по разным причинам неудовлетворенные положением дел в Литве, тоже перешли к Москве. Среди таких были князья Патрикеевы (потомки сына Гедимина Наримунта). Наконец, как нам известно, при Василии II некоторые джучидские князья пошли на русскую службу, этих называли царевичами и даже царями, если им до прихода в Москву случалось править под собственным именем в Казани или Сибири. В начале шестнадцатого века они занимали самое высокое положение среди князей, служащих московскому царю. В шестнадцатом и семнадцатом столетиях менее значительные татарские фамилии, такие, как князья Кудашевы и Енгалычевы, следуя за Джучидами, приехали в Москву; так же поступили некоторые представители черкесской и грузинской знати, такие, как князья Черкасские и Имеретинские.

После захвата последних княжеств при Иване III и Василии III все Рюриковичи Восточной Руси – и великие князья, и удельные – оказались перед альтернативой: либо эмигрировать, либо идти на службу к великому князю московскому. Большинство из них выбрали последнее. К 1550 году процесс формирования группы служилых князей полностью завершился. Выдающимися среди русских княжеских фамилий дома Рюрика, поселившимися в Москве, являлись князья Белозерские, Долгоруковы, Курбские, Щепины-Ростовские, Лобановы-Ростовские, Оболенские, Шаховские, Шуйские, Волконские и многие другие. Не менее высокую социальную позицию занимали Гедиминовичи, такие, как князья Голицыны, Куракины, Мстиславские, Трубецкие и некоторые другие.

Князья, поступившие на великокняжескую службу исполняли те же политические и военные обязанности, что и бояре. В конце концов они образовали высший слой боярского класса. Относительное положение княжеских и боярских фамилий на службе, а также и на социальной лестнице регулировалось в начале шестнадцатого века сложной системой, известной как местничество (порядок мест), которая основывалась на подготовленном для царя официальном генеалогическом указателе ("Государеве родословце") и списках государственных и армейских должностей ("Разрядной книге") [+81]. На основе этих двух регистров от царя ожидали выбора советников и назначения высших должностных лиц в армии и органах управления. Для установления соответствующего служебного положения вместе с генеалогическим старшинством учитывались и сведения о предыдущей службе членов боярских и княжеских фамилий. Никто из них не согласился бы служить в чине меньшем, чем человек, которого они полагали ниже себя в социальном плане. В боярскую думу традиция также обязывала царя избирать новых членов из самых высших слоев боярского и княжеского класса. Внутри этой группы, однако, он имел большую свободу выбора для думы, чем для армии и органов управления. Прецедент, конечно, играл важную роль при решении каждого конкретного случая. Термин "боярин" теперь приобрел новое значение – член Думы первого чина (неважно, князь или боярин в старом смысле слова). Членами второго чина были окольничие.

Система местничества подтвердила привилегированное положение класса бояр и князей в правительстве и администрации Московии, а также предоставила определенные гарантии всей группе в целом. Даже учиненный Иваном IV террор опричнины, хотя и нанес боярству ужасный удар, не ликвидировал местничества. С другой стороны, прежняя свобода службы бояр была полностью уничтожена, поскольку все они теперь были обязаны служить царю. Как уже отмечалось, ограничения боярской свободы начались при Дмитрии Донском. Как мы видели, при старом порядке права бояр на их земельные владения никак не были связаны с их службой. Со времен Дмитрия Донского имение боярина могли конфисковать, если великий князь судил, что тот совершил измену. Как правило, однако, в первой половине пятнадцатого века прежний принцип боярской свободы еще признавался и подтверждался в договорах между князьями. В этом отношении между боярами и служилыми князьями существовала заметная разница.

Хотя князья на социальной лестнице стояли выше бояр, политически они были менее свободны. Князья должны были давать великому князю клятву в вечной верности и подписывать присягу о неотъезде. В случае нарушения обязательства они теряли свои владения. В договоре великого князя Василия II от 1428 года с его дядей Юрием Галицким мы обнаруживаем характерный пункт, в котором князь Юрий Дмитриевич обещает не принимать на службу великокняжеских служилых князей с их владениями [+82]. Ограничение прав служилых князей послужило прецедентом для сокращения привилегий боярства. К концу правления Ивана III и бояре, и служилые князья оказались в одной лодке. В своем завещании (1504) Иван III повелел, что ни служилый князь, ни боярин не должен оставлять службы его сыну и преемнику; и если кто оставлял, то терял свои владения [+83]. Окинем теперь взглядом этнические корни и состав русской знати в целом (включая бояр и князей), какой она сложилась в семнадцатом веке. Согласно подсчетам Н.П. Загоскина, 229 русских аристократических фамилий были "западноевропейского" (включая немецкое) происхождения; 223 – польского и литовского; 156 – "татарского" и другого восточного. Против этих фамилий иноземного рода, 168 семей принадлежали к дому Рюрика; 42 были неутонченного "русского" происхождения и 97 фамилий – неопределенного [+84]. Некоторые из фамилий так называемого польско-литовского происхождения, скорее всего, являлись западными русскими. Тем не менее, фамилии русского происхождения составляли очевидное меньшинство. Цифры Загоскина относятся к более позднему периоду. Необходимо иметь в виду, что наплыв "татарских" фамилий в русскую знать сильно увеличился после правления Василия П. Большинство русских аристократических фамилий западноевропейского и польского происхождения осели в Руси только в семнадцатом веке, а некоторые из них даже позже. Таким образом, пропорция фамилий русского происхождения в составе московского боярства в монгольский период была, безусловно, выше, чем впоследствии.

II

Аристократия Восточной Руси более низкого социального уровня в монгольский период состояла из двух групп: слуги вольные и прикрепленные к службе, которые находились под властью мажордома великокняжеского двора (слуги под дворским); позже они стали называться дворянами. Существовала также особая категория вольных слуг, известная как дети боярские – обедневшие линии боярских фамилий. Термин впервые появляется в Новгородской летописи под 1259 годом [+85], но, по всей видимости, сама группа консолидировалась и приобрела значение только в первой половине пятнадцатого века. И слуги вольные, и дети боярские имели ту же свободу службы, что и бояре; и те и другие владели вотчинами, которые сохранялись за ними даже в случае ухода с княжеской службы. Их владения (особенно владения детей боярских) были, вероятно, много меньше боярских, а манориальные права менее всеобъемлющими. Большая часть слуг вольных, судя по всему, являлись второстепенными военачальниками. Они потеряли свободу службы примерно в то же время, что и бояре.

Большая часть дворян ("слуг под дворским") были свободными людьми, но некоторые из них первоначально являлись рабами великого князя. Все они были прикреплены к службе. Рабы, конечно, могли бежать, но они не могли легально оставить свою службу по собственному желанию. Свободные люди имели возможность оговаривать срок службы при найме. Многие из них, должно быть, служили всю жизнь. Некоторые служили в княжеской армии (двор в военном смысле). Другие исполняли различные обязанности при дворе и в управлении дворцовым хозяйством. На низшем уровне этой социальной группы находились служащие в княжеских владениях в качестве пчеловодов, садовников, псарей и так далее. Некоторые дворяне получали содержание от великого князя. Другим были пожалованы во временное владение небольшие земельные имения. Если они прекращали служить великому князю, они должны были оставить свои земли. Здесь мы находимся у истоков такого важного института московского периода, как военное поместье.

Как социальная группа, "слуги под дворским" монгольского периода заслуживают особого внимания историка не только из-за их важной роли в росте благосостояния и мощи московских великих князей, но и в связи с тем, что этот класс явился ядром русского дворянства и главной опорой царя в конфликте с боярами. Когда во второй половине шестнадцатого века царь Иван IV положил конец политической независимости бояр, статус дворян монгольского периода послужил образцом для последующих отношений между царем и знатью в целом. Важным источником силы московского царя был его контроль над земельными владениями военачальников через поместную систему [+86]. И, как уже говорилось, именно в землевладении великокняжеских дворян монгольского периода находится, по крайней мере, часть корней поместной системы. Таким образом, хотя эта система приняла определенную форму только в постмонгольский период – в шестнадцатом веке, – монгольскую эру можно назвать ее инкубационным периодом. Возвышение дворянства стало очевидным к середине шестнадцатого века, когда царь учредил третий чин членства в Думе, чин думного дворянина, на который могли назначаться дворяне. Это предоставило дворянству право голоса в высшем совете царства. В течение семнадцатого века положение высшего слоя дворян приблизилось к боярам. В восемнадцатом веке эти две группы слились, и в результате в императорской Руси термин "дворянин" приобрел значение "аристократ", а "дворянство" – аристократия.

III

В то время как основной обязанностью знати и дворянства, а также основой их прикрепления к государству стала военная служба, горожане и крестьяне несли тягло. Их главными обязанностями было платить налоги и отбывать трудовые повинности, когда это требовалось государству. Консолидация тягловых социальных классов (которые количественно составляли основную часть нации) завершилась в течение семнадцатого века. Продолжительный процесс начался, однако, в монгольский период. Основным фактором на начальной стадии процесса являлась система всеобщего налогообложения и воинской обязанности, введенная на Руси монголами.

В киевский период жители крупных городов не платили налогов; они формировали собственное ополчение, в котором служили как свободные горожане, а не призванные солдаты. Призыв и налогообложение, введенные монголами, вместе с ограничением вече коренным образом изменили статус городского класса в Восточной Руси. (Новгород и Псков, напомним, сумели удержать свою автономию, и их жители сохраняли полные политические и личные права весь монгольский период.) Когда Восточная Русь освободилась от монголов, великий князь московский не отменил монгольскую систему налогообложения и воинской повинности, а использовал ее в интересах собственного правительства. Эта система теперь распространилась еще шире: на Новгород и Псков, которые были присоединены к Москве соответственно в 1478 и в 1510 г. Старые свободные институты этих двух городов были тогда упразднены.

С уничтожением политической свободы городов Восточной Руси, экономические различия между бедными и богатыми приобрели новое значение. Высший слой московских купцов, гости и суконники, превратились в привилегированное меньшинство, стоящее много выше основной части горожан. В течение шестнадцатого века этот высший слой был разделен на три группы: 1. гости, самые богатые оптовые торговцы; 2. гостинная сотня, корпорация менее богатых гостей; 3. и суконная сотня, корпорация суконников. Все они освобождались от прямых налогов, а также от любых обязательных трудовых повинностей. За полученные привилегии купцы этих трех групп должны были помогать царю в финансовом управлении царством и сборе косвенных налогов.

Лишенная таким образом своего самого ценного элемента, тягловая масса горожан была разделена на две группы: середние горожане, такие, как розничные торговцы и ремесленники; и молодшие горожане, также известные под названием черные люди, то есть мелкие ремесленники и полуквалифицированные и неквалифицированные работники. Они сформировали так называемую черную сотню. Большая часть средних и младших горожан жила за пределами непосредственно города, в посаде (пригородах). К 1550 году они стали известны как посадские люди ("горожане" в специфическом смысле тягловых среднего и низшего классов городского населения). Шкала компенсаций за бесчестье представителей различных классов, установленная в Судебнике Ивана IV, дает адекватное представление о различиях в социальном и экономическом положении разных городских групп [+87]. Штраф за бесчестье гостя составлял 50 рублей; горожанина среднего класса – 5 рублей; за бесчестье "посадского" было достаточно 1 рубля.

В семнадцатом веке, после кризиса Смутного времени, московское правительство предприняло шаги к прикреплению горожан к их общинам. В 1613 году оно повелело посадских, бежавших из столицы во время смут, вернуть в Москву силой; в 1619 вышло общее постановление, приказывающее всем посадским, ранее переселившимся, вернуться в свои города по всей Руси [+88]. По статьям Уложения от 1649 года община была окончательно оформлена как замкнутая группа, к которой все ее члены были прикреплены постоянно. Любой член, который оставлял общину без разрешения правительства, наказывался ссылкой в Сибирь [+89]. В 1658 за переход из одного посада в другой установили смертную казнь [+90].

Подобным же образом происходил и процесс регламентации и закрепощения крестьян Восточной Руси. Монгольская система налогообложения и воинской повинности являлась его начальным пунктом. Логические выводы были сделаны самим московским правительством. В киевский период, напомним, население сельских классов обычно не подлежало призыву в армию. Мелкие землевладельцы (люди и своеземцы) [+91] не облагались прямым налогом (данью) [+92], а государственные крестьяне (смерды) облагались [+93]. В монгольский период смерды как отдельная группа продолжали существовать только в Новгородской земле. В Западной Руси термин "смерды" постепенно вышел из употребления при литовском режиме. В Восточной Руси он вообще не использовался в монгольский период. По-видимому, многие бывшие западные и восточные русские смерды вошли в служилые общины, введенные монголами, такие, как "сотни" (в этом особом смысле) и "орды". Термин "люди" (в значении "мелкие землевладельцы") исчез из речи в монгольский период. Хотя мелкие землевладельцы в Восточной Руси [+94] все еще существовали, их количество, должно быть, резко сократилось. Некоторые, судя по всему, вошли в княжеский двор; другие опустились до уровня крестьян. В Новгородских и Псковских землях, однако, класс мелких землевладельцев продолжал занимать заметную позицию весь монгольский период. В Новгороде их называли своеземцами, если каждый владел землей индивидуально; в случае коллективного владения они были известны под названием шабры (во Пскове – сябры) [+95].

В Восточной Руси примерно с середины четырнадцатого века, сельских жителей называли просто "крестьяне" (или христиане) [+96]. Согласно Петру Струве, новый термин ввела церковь [+97]. И действительно, самый ранний восточнорусский документ, использующий слово "христиане" в значении "земледельцы", – грамота митрополита Киприана монастырю Св. Константина (1391 год). В ней он называет так арендаторов монастырских земель, желая, видимо, подчеркнуть их скорее духовную, чем официальную зависимость от монастыря. Термин повторяли как в этой форме, так и в форме "крестьяне" в разных церковных документах, и скоро он стал обычным в сфере отношений, связанных с церковными землями. Поскольку монастыри к этому времени владели значительной долей земель Восточной Руси, новый термин в конце концов стали применять также и к другим категориям земель [+98]. Его использовали в Уложении 1497 [+99] и 1550 [+100] годов.

Кроме церковных и монастырских владений существовали три других категории земель, заселенных крестьянами: 1. "черные" земли, то есть облагаемые налогами государственные земли; 2. дворцовые земли; 3. владения служилых князей и бояр. В первом веке монгольского владычества существовало важное различие в статусе крестьян, работавших на монастырских землях и землях других категорий. Как мы знаем, хан освободил церковь и ее владения от налогов и других повинностей. Поэтому крестьяне на монастырских землях несли только монастырские повинности, но не государственное тягло. Напротив, крестьяне на других землях и платили дань, и несли воинскую повинность. Как ни парадоксально это звучит, привилегии церкви резко сократились после распада Золотой Орды и укрепления власти великого князя московского. Церковь теперь должна была обращаться к великому князю за подтверждением своих льгот. Несколько великокняжеских грамот предоставили церкви административную неприкосновенность, но обложили крестьян церковных владений налогами ям и соха. В результате к 1500 году статус монастырских крестьян приблизился к статусу крестьян других категорий.

Несмотря на тягло, крестьяне всех категорий в монгольский период еще сохраняли личную свободу. Более того, крестьянин Восточной Руси того периода не являлся простым арендатором чьей-либо земли, а имел собственное право, трудовое право на землю, которую обрабатывал. Независимо от того, работал он на "черной", дворцовой или боярской земле, никто не мог законным путем согнать его с участка, и его права на эту землю признавались судом – до тех пор, пока он продолжал обрабатывать ее и платить налоги [+101]. Разница между крестьянами, живущими на "черной" земле, и крестьянами в церковных или личных владениях заключалась в том, что первые должны были платить только государственные налоги, а последние платить еще и манориальные сборы или работать на землевладельца в соответствии с традицией. Чтобы уравнять положение двух групп, "черные" крестьяне платили налоги по более высоким ставкам, чем манориальные крестьяне. Каждый крестьянин имел право покинуть свой участок и переехать в другое владение после полного расчета по окончании сельскохозяйственного цикла, то есть поздней осенью. На черных землях от него обычно требовалось найти заместителя, который мог бы принять на себя его долю тягла. К середине пятнадцатого века подходящим днем для окончания срока крестьянских обязательств считали день Св. Юрия, 26 ноября. Уложения 1497 и 1550 годов легализовали эту дату.

Свобода передвижения крестьянина, разумеется, могла быть стеснена его личным долгом владельцу земли. В результате сельскохозяйственного кризиса середины шестнадцатого века случаи таких задолженностей участились. Но не личные долги некоторых крестьян, однако, а новая политика государственного контроля над земельными владениями оказалась самой серьезной угрозой свободе крестьян. С широким введением поместной системы в середине шестнадцатого века правительство столкнулось с проблемой обеспечения помещиков (держателей поместий) работниками и не видело альтернативы прикреплению крестьян к поместным землям, сначала в качестве временной меры (1581). По статьям Уложения от 1649 года крепостное право было введено на всех видах земель, кроме черных, и сделано постоянным. Крестьяне черных земель сохраняли свой прежний статус, но были теперь прикреплены к их общинам.


Вернадский Г. В. Монголы и Русь

http://gumilevica.kulichki.net/VGV/vgv305.htm#vgv305para04

© WIKI.RU, 2008–2017 г. Все права защищены.