Википедия

К космонавтике всё ближе подбирается «частник» из поколения «нетерпеливых» — тех, чьё детство пришлось на эпоху великих космических свершений, 1960-еи 1970-е годы, и кто считает ужасно несправедливым, что космос — по-прежнему место для немногих избранных

«Шли годы, и я видел: NASA не делает ничего, что позволило бы мне осуществить детскую мечту — полететь в космос», — так сформулировал затаенную обиду этого поколения Ричард Брэнсон, основатель Virgin Galactic. И эта «обида» — сильнейший побудительный мотив для множества частных предпринимателей, которые, несмотря ни на что, приходят в космическую отрасль — в том числе и в России.

Сила государственного тяготения

Одна из самых дискуссионных тем в среде людей, имеющих отношение или просто неравнодушных к российской космонавтике, — куда и в какой мере госкосмосу можно и д’олжно допустить частный бизнес. Заданный во времена СССР импульс начинает затухать, советские технологические заделы иссякают — как не оказаться на задворках мировой космической индустрии?

Непременный гриф секретности, стремление к полному циклу разработки и производства, производственная база в виде крупных и малоэффективных госпредприятий — все это сделало отечественную космическую отрасль очень неповоротливой.

И это не только российская болезнь. За рубежом государственные космические проекты тоже забюрократизированы и связаны с огромным количеством ограничений, считает Манфред Кришке, вице-президент Intermap Technologies. Но и лечение там находят.

«Судите сами, — говорит Кришке, — частная американская компания SpaceX потратила в общей сложности около $1,5 млрд на создание ракеты-носителя и космического корабля. У правительственных агентств на решение аналогичной задачи ушло бы в 15–20 раз больше».

Российской космонавтики не коснулась даже административная реформа 2004 года, логика которой исходила из необходимости разделять различные функции ведомств. Роскосмос так и остался для своей отрасли един в трех лицах: регулятор, заказчик и исполнитель.

«Такое «натуральное хозяйство» само по себе создает прекрасную почву для коррупции, — говорит депутат Госдумы Валерий Зубов. — И скандал с хищением средств, которые шли на финансирование разработки системы ГЛОНАСС, тому подтверждение».

По мнению Дмитрия Пайсона, директора по развитию космического кластера фонда «Сколково», недостаточно эффективное разделение заказчика и исполнителя — большая проблема для отрасли:

«Эта схема унаследована с советских времен, и от нее нужно отказываться. Когда функции будут окончательно разделены, появится вероятность подключения к госзаказу новых игроков. Пока же у частного бизнеса возможностей не так много».

Признаки того, что и «наверху» есть понимание необходимости перемен, появляются. Так, недавно на публичное обсуждение впервые была вынесена стратегия развития отрасли — что само по себе большое достижение. Стратегию приняли довольно сдержанно.

«В результате вместо стратегии был подготовлен сокращенный документ под названием «Основы политики РФ в области космической деятельности», который по своему статусу является закрытым», — говорит Дмитрий Пайсон.

Осенью этого года глава Роскосмоса Владимир Поповкин заявлял о планах реформирования отрасли. Прежде всего он говорил об идее создания госкорпорации, которую многие эксперты оценивали весьма критично. Сторонники госкорпорации объясняли необходимость объединения предприятий избеганием дробления сил, противники напоминали, что это означает отказ от конкуренции.

Представители частных компаний, с которыми удалось пообщаться «Бизнес-журналу», настроены намного более оптимистично, чем раньше: в конце концов, в последнее время стало понятно, что в Роскосмосе знают и даже умеют употреблять термин «государственно-частное партнерство»; более того — уже есть удачные примеры сотрудничества космического агентства с частными компаниями. Увы, пока очень немногочисленные — и далеко в не самых значимых проектах.

На Московском международном форуме «Открытые инновации» в ноябре замруководителя Роскосмоса Виталий Давыдов выразил сомнение в том, что в России в ближайшее время могут появиться частники, которые окажутся в состоянии делать перспективную космическую технику.

Серьезный бизнес со свободными средствами в стране есть, но он понимает, что в космосе у него будет серьезная конкуренция с «государевыми» структурами и отбить эти деньги можно будет лишь через 5–10 лет, — сказал Давыдов. — И что лучше завозить в страну капусту-картошку: на этом деньги можно без риска отбивать за месяцы. Мне кажется, сегодня главная «поляна» взаимодействия с частным бизнесом — это использование результатов космической деятельности. И сейчас появляются люди, готовые вкладывать сюда длинные деньги.

Использование результатов космической деятельности — это преимущественно получение и обработка информации со спутников (например, данных дистанционного зондирования Земли) и создание на этой базе коммерческих сервисов. Занятие для частника действительно достойное, хотя и вполне «земное». К тому же не требующее особого приглашения Роскосмоса, поскольку спутники на разнообразных орбитах (как источник данных) — не только российские. Так, сейчас на отечественном рынке, связанном с ДЗЗ, уже работает десяток дистрибьюторов, предлагающих спутниковые снимки западных компаний.

А как насчет сотрудничества на ключевых направлениях? Частные компании вполне могли бы дать заметный импульс развитию и в области создания космической техники, если бы Роскосмос отдавал ему хотя бы 20–25% своих заказов, подсчитывает генеральный директор НПО «Лептон» Олег Казанцев.

«Пока по объему средств частникам достается в лучшем случае 2% бюджета», — говорит он.

К состоянию невесомости

По словам Виктора Адрова, генерального директора компании «Ракурс» (производитель цифровых фотограмметрических систем для обработки космических снимков), взаимодействие частных компаний с Роскосмосом постепенно улучшается, хотя еще памятны те недавние времена, когда это ведомство максимально ограничивало участие независимых частных компаний в своих проектах. Между тем до сих пор работать в партнерстве с Роскосмосом доводилось лишь считанным частным технологическим компаниям. Чтобы добиться статуса партнера, частнику нужно уметь делать что-то не просто лучше и дешевле, чем госпредприятиям космического комплекса, а c явным и неоспоримым превосходством.

Один из партнеров Роскосмоса — зеленоградское предприятие «Лептон». Четыре оптических прибора, изготовленных этой частной компанией, недавно впервые улетели на орбиту: они были установлены на спутнике, запущенном этим летом. «Лептон» шел к этому с момента основания — 17 лет. Два года назад он изготовил звездный датчик и гиперспектральную камеру, которая впервые была установлена на российском космическом аппарате, в то время как американские и китайские спутники оснащаются подобными устройствами уже много лет.

«Теперь волнуемся за спутник: все ли с ним будет хорошо», — улыбается руководитель компании Олег Казанцев.

История компании «Лептон», которая много лет пыталась закрепиться на несуществующем космическом рынке, впечатляет. Олег Казанцев и его партнеры зарегистрировали ее в середине 1990-х, после того как их работодатель (НПО «ЭЛАЗ») был объявлен банкротом. Свой первый заказ у Роскосмоса бывшие научные сотрудники сумели получить лишь в 2001-м. До этого они около пяти лет работали на чистом энтузиазме, бесплатно занимаясь подготовкой проектной документации для госпредприятий отрасли. По словам Казанцева, все это время деньги зарабатывали другими, «наземными» проектами: делали камеры видеонаблюдения, «шпионские» объективы и т. д.

«Если честно, перебивались, было сложно, — рассказывает глава «Лептона». — Пришлось довольно долго ждать, пока в нас поверят. Все это время мы занимались собственными разработками для космоса».

Впрочем, до сих пор все шло не очень гладко — по вине разного рода внешних обстоятельств. Так, дебютный заказ от Роскосмоса на звездный датчик был предназначен для российско-украинского спутника, однако аппарат сломался сразу же, как только оказался на орбите. Второй заказ компания получила спустя четыре года — от МГТУ им. Баумана. Однако и в тот раз не повезло: спутник сгорел. Затем многие годы получаемые заказы были связаны с опытными образцами. Но покидать отрасль компания не собиралась.

Если ты один раз попробовал что-то сделать для космоса, отказаться от этого невозможно, — убежденно говорит Казанцев. — Это как наркотик. Ведь любой проект является фактически прикосновением к Вселенной! А его разработка сопровождается бурей эмоций на каждом этапе. Что-то получилось — эйфория, потом видишь проблемы — и возникает ощущение, что все рушится. Перед запуском все на нервах: успеешь сделать прибор — не успеешь… Затем, когда, наконец, запуск произошел, думаешь: упадет спутник — не упадет, включится прибор — не включится… Однако отказаться от всего этого невозможно. И не только нам, рожденным в СССР. Молодые люди, которые у нас работают (а это примерно тридцать сотрудников из семидесяти), однажды поучаствовав в подобном проекте, потом не хотят заниматься чем-то еще.

Космические миниатюры

Несмотря на то что Роскосмос пока не готов делать серьезные заказы частным энтузиастам, в России их уже немало. Среди них — компания «Селеноход», работающая над проектом лунохода. Проект вышел на стадию макетирования, получил частные инвестиции, а его авторы рассчитывают, что попадут в космическую программу России.

Помимо этого проекта, в космический кластер Сколкова входит еще 72 компании.

«Получается, что пока мы выращиваем проекты для рынка, которого нет, — констатирует Дмитрий Пайсон, директор по развитию кластера. — Можно только надеяться, что к моменту, когда компании вырастут до состояния коммерциализации, они окажутся востребованными».

Доводы руководителей Роскосмоса о большей выгодности торговли капустой-картошкой в реальности не срабатывают: среди участников кластера немало частных разработчиков космической техники и комплектующих. Многие пытаются дать свой ответ на вызов современной космонавтики, связанный с необходимостью снижать вес и уменьшать размеры космических аппаратов (а заодно — бюджеты на их производство и вывод на орбиту). Среди них, например, «Спутникс» и Dauria Aerospace — разработчики малых спутников. В числе изобретателей космических «миниатюр» — компания «Техком», при участии которой было создано четыре компании — участника кластера. Одна из них занимается разработкой микроэлектроники, которая должна существенно «облегчить» жизнь «космическим аппаратам».

Как объясняет Вадим Хоменко, менеджер по инновациям компании, сегодня основным трендом в области электроники является миниатюризация, но российская космонавтика продолжает оставаться в этом отношении «тяжеловесом».

«Сегодня бортовые системы управления спутником, выпускаемые в России, весят 7–10 кг, мы же стремимся к тому, чтобы сделать два дублирующих друг друга блока весом по 150 граммов каждый, — говорит Хоменко. — Это должно приблизить вес электроники к мировым стандартам. А вот на следующем этапе мы планируем уменьшить каждый из компьютеров до 80 граммов».

Еще один проект компании связан с разработкой микродвигателей для спутников — для того чтобы обеспечить маневрирование: например, для более точной ориентации в пространстве, а также «увода» после окончания программы полета.

«Уже сейчас в космосе скопилось довольно много мусора, — объясняет Хоменко. — Можно себе представить, что будет через несколько лет, когда спутников станет еще больше. Пока Международная конвенция не принуждает страны «убирать за собой» в космосе. Однако рано или поздно эту проблему придется решать».

Борется с лишним весом и проект компании «НИКА», которая специализируется на разработке нового ракетного топлива. По словам генерального директора компании Павла Хромченко, будущее пульпообразное топливо (состоящее из жидкого окислителя и топливных гранул) позволит на четверть уменьшить массу космического корабля:

«Сегодня в мире идет борьба за каждый лишний килограмм полезной нагрузки в конструкциях космических систем. Ракетный двигатель, работающий на подобном топливе, позволит создать многоразовые ракеты. Только после этого начнется совершенно новый этап в развитии мировой космонавтики — станут возможными крупные космические миссии».

Впрочем, космос космосом, однако компании-разработчики не считают лишним развивать свои технологии с прицелом на более доступные рынки. К примеру, «земной» автопилот компании «РобоСиВИ» исторически вырос из разработки, которую компания делала для проекта лунохода компании «Селеноход». Как справедливо полагает директор компании Сергей Мальцев, в космосе эта разработка будет иметь

«штучное» применение, поэтому сейчас «РобоСиВИ» занимается созданием универсального устройства для использования и на других видах транспорта. В следующем году компания рассчитывает снабдить своим устройством, управляемым через спутники, первый опытный автомобиль, а затем — начинать первые продажи. По словам Мальцева, несмотря на то что продукта еще нет, спрос уже довольно большой. «Среди заинтересованных лиц — военные, МЧС, добывающие предприятия, а также логистические компании, которые хотели бы использовать автопилот для складского транспорта».

Частные российские технологические компании никак не могут примириться с той небольшой «поляной», которую пока соглашается выделить им Роскосмос. И, наверное, это хорошо. Потому что рано или поздно отечественной космонавтике придется догонять ушедших вперед конкурентов. Возможно, тогда молодые инновационные компании и пригодятся. Если доживут.