ЭХО МОСКВЫ, стенограмма радиопередачи "Все так"

Н.БАСОВСКАЯ –  Ришелье нельзя судить легко, нельзя судить поверхностно. И Дюма как будто бы его главный оппонент, но на самом деле, мне кажется, это не совсем так. Дюма, в сущности, написал все так.

В.ВЕНИДИКТОВ – Вот поэтому у меня вопрос от Саши Лиханова, школьника из Москвы, Вам вопрос, Наталья Ивановна: «Реальны ли события, описанные в книге Дюма «Три мушкетера», в частности, касающиеся Ришелье?»

Н.БАСОВСКАЯ – Поражает, насколько реальны. На самом деле, Дюма опирался на мемуары современников Ришелье, прежде всего, воспоминания принца Ларошфуко – оппозиционера, недруга Ришелье.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, не любил.

Н.БАСОВСКАЯ – Не любил, не любили друг друга. Но удалось ему остаться живым, Ларошфуко, и… потому что Ришелье…

В.ВЕНИДИКТОВ – Что было непросто.

Н.БАСОВСКАЯ – …беспощаден к тем, кто, по его мнению, был опасен для государства. Но мемуары Ларошфуко и ряда других современников, так же, как в основе образа д’Артаньяна ведь тоже совершенно реальная фигура – и мемуары этой фигуры – это на самом деле, исторические реалии. Перу Дюма принадлежат эмоциональные оттенки, окраска. Он художник, художник талантливый. Вот, никто ведь не станет утверждать, что герой побледнел именно тогда, как это описано у Дюма. Они у него бледнеют до бесконечности. Побледнел, вздрогнул…

В.ВЕНИДИКТОВ – И краснеют тоже.

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, чаще, по-моему, бледнеют. Я все думаю, где же предел этой бледности. Роняют платочки, бросают многозначительные взгляды – вот это все Дюма. Это его авторство.

В.ВЕНИДИКТОВ – А подвески?

Н.БАСОВСКАЯ – Подвески – правда.

В.ВЕНИДИКТОВ – Правда?

Н.БАСОВСКАЯ – Вот, в чем дело. Подвески – правда.

В.ВЕНИДИКТОВ – А любовь Ришелье к Анне Австрийской?

Н.БАСОВСКАЯ – Склонность – безусловно была замечена многими при дворе. Он давал клятву епископскую, в которой произнес, что его супруга – церковь. И на самом деле, это был его статус, он был на это обречен, хотя епископом и кардиналом затем, служителем церкви он сделался случайно. Это положение было предназначено его старшему брату, и старший брат категорически отказался принять это епископство – дю Плюсси – и это угрожало финансовому положению семьи. Они не были особенно богатыми людьми. Восхождение Ришелье началось с не очень высокого трамплина. Но когда мать стала его заклинать «Арман, семье угрожает утрата этих денег», он как человек долга не только в отношении государства, но и в отношении своих родных, принял эту позицию…

В.ВЕНИДИКТОВ – Сказал: «Черт с вами, буду епископом».

Н.БАСОВСКАЯ – Говорил ли он про черта, не знаю, но ушел из военного училища, видимо, не без сожаления…

В.ВЕНИДИКТОВ – Он хотел быть кавалеристом? Он хотел быть кавалеристом?

Н.БАСОВСКАЯ – Он хотел быть маршалом, он бы стал им. Он командовал все-таки войсками не раз французскими во время Тридцатилетней войны. У него были многочисленные таланты. Он был талантлив как придворный деятель, как мастер политической интриги, он был талантлив как мастер компромисса и непримиримости, готовности к жестокости. Он… когда это было необходимо. Он всесторонне был одарен. Но меньше всего он, видимо, рвался к этой церковной стезе. Долг перед семьей поставил его в эту позицию, но позиции он следовал неуклонно. Это же не значит, что ему Анна Австрийская могла не нравится. В прошлой передаче, Алексей Алексеевич, я Вам говорила, что в Средние века всегда было известно – вот в этом, западноевропейском регионе – кто первая красавица. А вот здесь уже не вполне – это начало Нового времени. Но Анна Австрийская – ее называют все современники первой красавицей Европы. Почему он должен был оказаться к ней равнодушным? Она была молода, и их любовь с Бэкингемом, видимо, случилась. И она… ей 24 года, появляется блистательный герцог Бэкингем. Из Англии он приезжает с целью дипломатической миссии сватовства сестры короля Людовика XIII… И сражен Анной Австрийской.

В.ВЕНИДИКТОВ – Ой, я только хочу сказать, что у него вчера был день рождения, у Ришелье.

Н.БАСОВСКАЯ – А, у Ришелье 9 сентября.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – 421 год назад 9 сентября родился великий Ришелье. Может быть, два слова напомнить о его, вот, семье и начале, так сказать, восхождения. 421 год назад, а мы все волнуемся.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Это уже о многом говорит. Отец – не последняя фигура во Франции, но и не главнейшая. Он назывался главным прево Франции. Это служба порядка. Такая, не самая почетная, но и не последняя. У матери – полученное дворянство, жалованное дворянство…

В.ВЕНИДИКТОВ – А, она не дворянка по происхождению?

Н.БАСОВСКАЯ – Дворянка, но уже жалованная.

В.ВЕНИДИКТОВ – Но жалованная.

Н.БАСОВСКАЯ – В это время дворяне разные. Отец потомственный, из родовитых. Но из Пуату – это, вот, не самое престижное, быть дворянином… Не так плохо, как Гасконь, но это уже, представьте, тоже юго-запад, движение к Гаскони. Наследственное владение небольшое, и от Парижа 300 км. Это много. Это довольно такое все провинциальное. При Генрихе III возвысился его отец, при этом последнем Валуа. Он был королем Польши, потом при нем распри, религиозные войны. И убит, король убит при штурме взбунтовавшегося Парижа. А рядом с ним был отец… был отец нашего кардинала Ришелье.

В.ВЕНИДИКТОВ – Как судебный чиновник?

Н.БАСОВСКАЯ – Как, да, вот, ответственный придворный чиновник, следящий за порядком и т.д. Умер вскоре отец, и вот, семья осталась не совсем такой, обеспеченной. Все-таки Арман был принят в Наваррский колледж, очень престижный, где учились короли – Генрих III и Генрих IV. При Генрихе IV там учился Ришелье. Там говорили только по-латыни. Там изучали испанский и итальянский языки. И он во всем этом преуспел. И преуспел настолько, что уже в 20 лет попробовал, попросил, чтобы его утвердили в звании, высоком церковном звании, чтобы он был уже официально утвержден римским папой в положении кардинала. А это было рано – был норматив, начиная с 23 лет. И тем не менее, он отправился через Альпы, в Рим, и произнес перед папой речь на латыни таковую, что папа сказал, как мы сегодня бы сформулировали: в порядке исключения.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, ему возраста не хватало, да?

Н.БАСОВСКАЯ – 3 года не хватало, да.

В.ВЕНИДИКТОВ – 3 года.

Н.БАСОВСКАЯ – Но папа сказал: «Коль человек так возвышен своими талантами, надо сделать для него исключение». Т.е. конечно, Ришелье заметен прежде всего тем, что у него много разнообразных ярких личных качеств. И сводить, конечно, как в романе у Дюма, к привязанностям, страстям, симпатии, антипатии к д’Артаньяну, к Анне Австрийской – это… он к этому не сводится. Но это все, видимо, имело место.

В.ВЕНИДИКТОВ – Наталья Басовская. И мы продолжаем говорить о кардинале Ришелье. Вот он стал в 22 года Ришелье, он принял имя Ришелье, стал епископом города Люсона, епископом люсонским. В это время Мария Медичи уже… да нет, нет, еще нет…

Н.БАСОВСКАЯ – Королева-регентша, Мария Медичи.

В.ВЕНИДИКТОВ – Уже? Уже?

Н.БАСОВСКАЯ – Да, он при королеве.

В.ВЕНИДИКТОВ – Генриха уже нет, да?

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Он возвышен при королеве Марии Медичи, не сразу, не резко, не вдруг складывалась его карьера. Есть поразительное сочинение… Он рвался ко двору. Но не было такой вот постеленной для него легкой дорожки. Он пытался обратить на себя внимание, особенно во время Генеральных штатов 1614 года, но еще не стал тем, кем он стал потом. На каких девизах он выдвигался? Долой иностранцев – итальянцев. А Медичи? Итальянцы. И хотя Людовик XIII сам полу Медичи, но Франция для французов, где-то подспудно, не прямо произносимая – это верный девиз. Второй девиз Ришелье абсолютно идеален для борющихся за власть: борьба с коррупцией. Это вещь вечная, она не уходит ни в какие времена. Вот с этими лозунгами он обратил на себя внимание, но еще не стал тем, кем он стал позже. Он готовился к своей миссии. Не могу удержаться – если Вы позволите, прочитаю маленький отрывок из его сочинения, которое он написал, не будучи заметным придворным. «Наставления и правила, которыми я намерен руководствоваться, когда буду состоять при дворе». Еще при Генрихе IV. Еще не убит религиозным фанатиком этот заметный французский король – 1610 год. Что же пишет Ришелье? Это инструкция. Она вполне интересна в разные эпохи. Ибо всякая власть стремится к абсолюту. А Ришелье служил абсолютной власти, формировал абсолютную власть во Франции и умел это делать. «Надлежит почаще повторять королю, что только обстоятельства вынуждают меня ограничиваться оказанием маловажных услуг, и что для верноподданного нет ничего трудного или невозможного на службе у такого доброго государя и такого великого монарха». Заметьте, монарха при этом могут звать как угодно, ты только говори ему, что он велик. «Важнее всего – наблюдать, откуда именно дует ветер. И не мозолить короля глаза, когда он в дурном расположении духа. Особенно важно заручиться расположением таких служащих, которые в чем-либо могут пригодиться. Письма, которые опасно сохранить, следует немедленно сжечь». Это отрывок, инструкция, на самом деле, больше, объемнее, и он умел ее соблюдать. Я согласна с той милой нашей радиослушательницей, которая пишет…

В.ВЕНИДИКТОВ – Аленой.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, «…в дешевых фильмах его упрощают, примитивный злодей»… Конечно, нет. Это идеолог, апологет нескольких краеугольных идей, которые не только в начале Нового времени были актуальны. Власть должна быть сильной, к народу он относился… Вот не применишь слово «циничный», оно не подходит.

В.ВЕНИДИКТОВ – Почему?

Н.БАСОВСКАЯ – Он искренний. Это не цинизм. Он ведь – это в среде средневековья – он искренне так думает. В общем-то, народ – это мул, который надо нагружать до определенного разумного предела, перегружать слишком не надо, но если мул находится в бездействии, он решительно портится – то же самое и народ: излишних благ ему не надо. Ведь все-таки это эпоха наследница средневековья. А лучше, чем французский поэт средневековья Бертран де Борн, лучше него никто не сказал их искреннее отношение к простому народу: навозные жуки. «И мне любо видеть его грязным, забитым – это его доля». Так Бог велел. Примерно эту идею продолжает и Ришелье. Возвышен должен быть государь, власть его должна быть реальной, истинной, дворянство – очень важная часть общества. Опасная, трудная – как он мучался со всеми дворянскими штучками…

В.ВЕНИДИКТОВ – Ну как он мучался? На эшафот.

Н.БАСОВСКАЯ – Мучался.

В.ВЕНИДИКТОВ – Кто грешен, тот на эшафот. Рубил головы.

Н.БАСОВСКАЯ – Мучался.

В.ВЕНИДИКТОВ – …дворян. Известным дворянам.

Н.БАСОВСКАЯ – За заговоры рубил.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, рубил.

Н.БАСОВСКАЯ – Но самое поразительное, он стал рубить головы за дуэли. Его первый…

В.ВЕНИДИКТОВ – Вот кстати, я напомню нашим слушателям – извините – помните, непонятное для молодых людей, которые впервые читают «Три мушкетера» - а как же эдикт о дуэлях? Помните, там потасовка…

Н.БАСОВСКАЯ – Да, да, да.

В.ВЕНИДИКТОВ – Как же эдикт о дуэлях? Следуйте за… их арестовывают за это.

Н.БАСОВСКАЯ – Они не хотят выполнять этот эдикт, и сначала все считали…

В.ВЕНИДИКТОВ – Он запретил дуэли!

Н.БАСОВСКАЯ – Все считали, что это несерьезный запрет – 1626 года. 7 лет назад на дуэли погиб старший брат Ришелье. Тот, который отказался идти в священнослужители, но который очень помогал Арману продвигаться при дворе, и к которому, как ко всем в своей семье, относился не безразлично. Брат погиб на дуэли. Кардинал Ришелье этого не забыл. И вот, он добивается эдикта против дуэлей, которое дворянство восприняло, да, по д’Артаньяновски. По Атосовски, Портосовски.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, да. Ну это их привилегия, конечно.

Н.БАСОВСКАЯ – Ну да, плевать! Но он добился первых казней. 22 июня 1627 года за дуэль был казнен знаменитый дуэлянт граб Бутевиль и его секундант, тоже граф – де Шапель. Это произвело сильное впечатление. И на самом деле, не все стали относиться к запрету по д’Артаньяновски. Окружен он был неприязнью, Ришелье, естественно, в ответ на такие действия, такие шаги. Сколько заговорщиков – о них я еще, может быть, позже мы упомянем – было казнено. Но удивительно: враги, супервраги, в своих документах, мемуарах, письмах, пересказах современников, при этом отдавали ему должное. Уж очень значительная фигура. Анна Австрийская, которую он так, действительно… которой он вредил.

В.ВЕНИДИКТОВ – Досаждал.

Н.БАСОВСКАЯ – Досаждал. Потому… Ну, конечно, не сводя это к привязанности личной. Ну, видимо, ревновал к Бэкингему. Но не в этом дело. Она, представительница дома Габсбургов, испанка, она попыталась вмешаться в политику Франции в пользу всесильных Габсбургов. Этого Ришелье пережить не мог. Тут уж платочек, не платочек, красавица, не красавица – убеждена, что его в этой ситуации не остановило бы ничто.

В.ВЕНИДИКТОВ – Наталья Басовская.

В.ВЕНИДИКТОВ – В эфире программа «Все так!». Отец Жозеф, отец Жозеф, он же Франсуа Леклер де Трамбле, père Joseph был серым кардиналом – доверенное лицо и тайный советник кардинала Ришелье. Никогда не был кардиналом – был простым монахом, капуцинский монах. Носил серую рясу. Но его называли Серое Преосвященство, Eminence Grise. Отсюда и кардинал Ришелье звался Eminence Rouge – Красное Преосвященство или Красный кардинал. Вот это правильно.

Н.БАСОВСКАЯ – Видимо…

В.ВЕНИДИКТОВ – Да. А многие говорят, считают, что Мазарини был серым кардиналом.

Н.БАСОВСКАЯ – Это большая ошибка, хотя хорошо уже, что наши слушатели связывают имена Ришелье и Мазарини. Вот мы сейчас здесь расставим некоторые точки над «I», тем более, продолжив тему, что у Дюма правда, что неправда. Анна Австрийская – молодая, прелестная, красавица, жена Людовика XIII. И интересы своего дома, дома Габсбургов, испанско-австрийского, могущественного дома, проступают в ее поведении. Ее так дома еще научили: «Никогда не забывай, - говорили ей родители, - что ты испанка». А для Ришелье есть один бог – Франция. Он идеолог абсолютизма, он идеолог, убежденный сторонник величия Франции, которому он очень сильно послужил. Ибо, в основном его усилиями, а потом Мазарини, абсолютистская… механизмы абсолютистского правления во Франции достигли некоторого совершенства и образца.

В.ВЕНИДИКТОВ – А там главная проблема какая была? Были феодальные бароны, были знаменитые герцогские…

Н.БАСОВСКАЯ – Принцы крови, родственники…

В.ВЕНИДИКТОВ – Принцы крови, кстати, незаконнорожденные – я напомню нашим слушателям, что папа Людовика XIII, Генрих IV, оставил массу узаконенных бастардов…

Н.БАСОВСКАЯ – Да, признанных.

В.ВЕНИДИКТОВ – Герцогов, которые тоже были королевской крови. Постарше.

Н.БАСОВСКАЯ – Признанные, не признанные, прямые наследники короля, вообще, назывались дети Франции. Родственники вот эти близкие из королевского дома, принцы крови. И это была такая взрывная масса в эту переходную эпоху. Потому что они хотят жить по-старому, как в Средние века: воевать красиво, сражаться – оттуда вот эта страсть к дуэлям – получать средства от этого самого мула-народа, не участвуя ни в какой производительной деятельности. А Новое время уже вступило в свои права, и тот же Ришелье понимает, что надо поддерживать, покровительствовать развитию отечественного производства, мануфактуры. Пусть это не знатные люди – они нужны, они нужны будущему, нужны стране. А при дворе своя придворная и отчасти вот такая пышно средневековая жизнь.

В.ВЕНИДИКТОВ – Как говорили, придворная сволочь.

Н.БАСОВСКАЯ – Всякие разные там были люди. И вот этот Бэкингем, который появился и произвел на Анну Австрийскую ошеломительное впечатление. Ларошфуко описывает… это даже более буйные их встречи, чем это описано у Дюма – Дюма всему придал больше аристократизма. У Ларошфуко то Бэкингем окажется случайно в Амьене там как раз в парке, где королева прилегла вздремнуть, и настолько был пылок, что ей пришлось звать на помощь придворных дам…

В.ВЕНИДИКТОВ – Т.е., грубо говоря, там была попытка изнасилования Бэкингемом Анны Австрийской? Она кричала?

Н.БАСОВСКАЯ – Да, но она… ее туалет оказался не в полном порядке. А все придворные дамы вокруг нее были насаждены с помощью кардинала Ришелье – они все служили ему.

В.ВЕНИДИКТОВ – Ну, патент на фрейлину, конечно, проходила.

Н.БАСОВСКАЯ – Так что он хорошо знал, что там могло произойти. Он еще раз ворвался. Он после этого скандала уехал, но он еще раз ворвался – ворвался в ее спальню, пал там на колени… т.е. это была действительно бурная история. И у него в Англии была некая его возлюбленная, графиня Карлейль.

В.ВЕНИДИКТОВ – О!

Н.БАСОВСКАЯ – С ней, видимо, установил Ришелье некий контакт – прообраз Миледи, так называемый.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, да, да.

Н.БАСОВСКАЯ – И именно она подметила. Она… Ришелье порекомендовал следить за Бэкингемом. Это враг, противник – дело не только в Анне Австрийской – противник, соперник Французского королевства. И она заметила, что он стал носить некие новые, очень заметные алмазные подвески. На некоем балу, как считают и пишут мемуаристы, они были, видимо, ею срезаны. Он тут же заказал новые. Он закрыл все гавани английские для выезда. Т.е. кроме деталей вся канва главного сюжета, главной коллизии «Трех мушкетеров», она проступает абсолютно документально. А что же Мазарини? Почему ошиблись наши слушатели? Ришелье уникален в этом смысле: он нашел себе продолжателя, преемника, фигуру, которая…

В.ВЕНИДИКТОВ – Наследника.

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

В.ВЕНИДИКТОВ – Политического наследника.

Н.БАСОВСКАЯ – Успел вывести его на арену, уже болея и понимаю, что он скоро может уйти из этой жизни. Он познакомил Мазарини с Анной Австрийской – а ведь Анна Австрийская станет регентшей, на несколько лет, малолетство Людовика XIV. И как считают современники, сказал что-то вроде следующего: «Познакомьтесь, мол, Ваше Величество, позвольте представить… Вы его полюбите. Он чем-то похож на Бэкингема». Учел и это! И прорвалась вот эта информация уже многолетней давности. Ну а затем, как считается, у Анны Австрийской был тайный брак с Мазарини.

В.ВЕНИДИКТОВ – Даже не просто роман, а брак, да?

Н.БАСОВСКАЯ – Да, не роман, они, видимо, тайно заключили брак, жили достаточно открыто вместе. Т.е. и здесь великий провидец, собираясь покинуть эту земную юдоль, и в этом смысле что-то наметил.

В.ВЕНИДИКТОВ – Вернемся к противникам Ришелье. Вот Вы говорили о том, что – и вот, Алена, опять же, юрист, третий участник нашего, заочно, да…

Н.БАСОВСКАЯ – Заговора.

В.ВЕНИДИКТОВ – Заговора. …что он выступал, вот, действительно, с необходимой жестокостью как премьер-министр. Он говорил, что – еще раз напомню – у нас… «У меня нет врагов, мои враги – это враги государства». Двусмысленная, кстати, фраза, замечу я.

Н.БАСОВСКАЯ – В нашей истории особенно. Навевает. Враги народа скажи – и все ясно.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, вот, да. Вот, враги государства, да. И вот, заговоры – такие знатные фамилии, как Монморанси, герцог Шале, люди, очень близкие двору.

Н.БАСОВСКАЯ – Орлеанский…

В.ВЕНИДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Сен-Мар – последний, самый знаменитый…

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, фаворит…

Н.БАСОВСКАЯ – Фаворит короля.

В.ВЕНИДИКТОВ – Фаворит короля. Что же…

Н.БАСОВСКАЯ – Фаворит короля, красавец, 20-летний, неотразимый. И падет по… казнен будет, конечно, по наущению великого кардинала. В чем дело? Дело вполне понятное. Антитеза: то ли Франция будет развиваться, как, вот, наследница своих средневековых традиций, и придворная знать будет вертеть королями, как это бывало в прошлом при безумных, слабых королях, и думать только о своих интересах. Или на первое место будет выдвигаться то, что он формулировал как государственный интерес. И в этом смысле представители этой знати были не просто его соперниками – хотя и были. Кто будет ближе к королю? Кто будет, чьи советы будет король воспринимать? Но они были и соперниками его идеи – единой сильной власти. Я повторюсь, сказав, что мне кажется, что любая власть как явление, она стремится к абсолюту. Это ее свойство, этой философской и социальной категории. В любом масштабе – в очень маленьком, а тем более, достаточно крупном. И они были врагами Ришелье в этом смысле, не только в личностном. Хотя и лично. Хотели бы отодвинуть. Многие претендовали на то, чтобы их советы были главными. И вот, когда выдвигается этот юный Сен-Мар…

В.ВЕНИДИКТОВ – Причем говорят, что его сначала привел-то Ришелье.

Н.БАСОВСКАЯ – Не без него. Конечно, без него уже ничего не делалось.

В.ВЕНИДИКТОВ – Это последние годы жизни короля и… да.

Н.БАСОВСКАЯ – Последние. И короля, и Ришелье – они умерли почти… с разницей в несколько месяцев.

В.ВЕНИДИКТОВ – Помните замечательную фразу – она у Дюма есть, по-моему, в «20 лет спустя» - когда кардинал… историческая фраза, во всяком случае, в мемуарах она тоже есть чьих-то, что когда король… сначала умирает Ришелье – он очень боялся оставить Францию на больного же короля, и он умирает, говорит: «Я иду, чтобы указать Вам дорогу, Ваше Величество». Через полгода и Людовик XIII ушел за ним.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, несколько месяцев – и он за ним. Это просто удивительно, но что-то в этом есть такое, символическое. И вот этот Сен-Мар, конечно – есть личностный мотив. Я слабею, я старею, а тут молодой красавец и все более становится влиятельным. Есть. Но дело не ограничивалось этим. Те, кто ненавидели Ришелье всерьез, его соперники в придворной жизни, увидели в Сен-Маре надежду на очередной заговор, на успех очередного заговора против личности кардинала. Их было несколько. И вот, очередной простейший, по средневековым законам: убить. Выбрать место, время, там, где будет кардинал, где вокруг него не будет большой стражи – хотя гвардия у него была, Дюма это правильно…

В.ВЕНИДИКТОВ – Гвардейцы кардинала, личная охрана.

Н.БАСОВСКАЯ – И они были одеты в эти цвета – красно-черные – а мушкетеры короля бело-голубые. Нанести удар – просто убить. И врагов столько при дворе, что король не посмеет их всех наказать. И второй раз происходит, как описывают источники, нечто поразительное. Взглянув в глаза кардиналу, Сен-Мар оцепенел и не дал команду тем, кто должен был его убить. Он должен был отдать приказ. Так было уже и в заговоре герцога Орлеанского. Все то же самое: личный взгляд, а рядом с Ришелье один человек, охраняющий его. Один. Т.е. успех вот этого убийства был вполне реальным. Юный Сен-Мар – по портретам просто какой-то невиданной идеальной красоты юноша, 20 лет – не отдает приказ. Но как все заговорщики – они же всегда очень волнуются – маленький сбор, и все летит, все разваливается. Потому что всякий заговор, он держится очень на слабых явлениях – кто промолчит, кто не промолчит, донесет, не донесет. Герцог Орлеанский всегда выдавал всех соучастников при первом же повороте, и за это его прощали. Кого-то прощали, кого-то казнили. И Сен-Мар казнен. Таких заговоров было несколько. Обладал ли его взор действительно какой-то гипнотической силой? Или это вымысел? Но вот, каким он рисуется в воспоминаниях и в художественной литературе. Как его идеализируют? Тонкие черты, красивые жесты, аристократическая бледность, афористическая речь, политическая мудрость – все это так. Все это находит подтверждение и в иконографии, т.е. современных портретах, и в описаниях, которые оставили – документы, мемуары, рассказы, пересказы. И это впитала в дальнейшем литература. А те, кто выглядит, как бы, его очернителями, они ведь тоже правы. И казни были? Были. И государственный интерес всегда стоял над чем-то личным…

В.ВЕНИДИКТОВ – А убийство Бэкингема? За этим стояли интересы Франции, или это действительно английский фанатик?

Н.БАСОВСКАЯ – Мне не удалось установить прямой связи, мне кажется, это романистический вымысел.

В.ВЕНИДИКТОВ – Уж больно своевременно. Английский флот на помощь Ля-Рошели…

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

В.ВЕНИДИКТОВ – Вот завтра должен выйти под командованием премьер-министра Англии Бэкингема. И тебе фанатик его кикнул – очень своевременно.

Н.БАСОВСКАЯ – И тем более, вокруг него уже крутится эта графиня, которая срезает подвески. Это возможно. Просто нет прямых доказательств. Закрытые…

В.ВЕНИДИКТОВ – А как Вы думаете? У меня к Вам вопрос: как Вы думаете? Если бы была такая возможность у Ришелье, он погнушался бы тайным убийством?

Н.БАСОВСКАЯ – Нет. Нет.

В.ВЕНИДИКТОВ – Нет?

Н.БАСОВСКАЯ – Нет.

В.ВЕНИДИКТОВ – Потому что Ля-Рошель для него была…

Н.БАСОВСКАЯ – Ля-Рошель – это символ смуты, религиозной смуты, религиозно дворянской смуты. Это очень опасное место…

В.ВЕНИДИКТОВ – Гвоздь надо было выдернуть, считал Ришелье.

Н.БАСОВСКАЯ – Сам родом из Пуату, он знает эти места и особенности этих дворян. Это же его места! Он знает их глубокие традиции, древние, сепаратистские. И дело в том, что он дал себе самому, как мне кажется, раз и навсегда, очень в юности давно, индульгенцию, называемую государственный интерес, великая Франция. Он сам с собой твердо договорился и был убежден – он очень верующий был человек, много молился – что Бог его за это не осудит. Что ради вот этих интересов можно. И никаких нет сведений о том, чтобы он очень страдал, отдавая, вот, подобные распоряжения, содействуя казням. Нет. Вот он о ком страдал – об отце Жозефе. Мало кого любили, наверное, люди, подобные Ришелье. Но нельзя им и отказывать в привязанностях. Семью любил, к отцу Жозефу был привязан. Не скрывал своей благодарности к нему за мудрые советы. Не пытался сделать вид, что все у него только по его личному озарению. Так что никаким однозначным, наверное, такой крупнейший человек быть не может. При его идеализации авторы, включая современных, выдвигают интересные сравнения. Полюбопытствуем, с кем его сравнивают. С Бисмарком – больше всего и напрямую. Ришелье создал великую Францию, могучую, Бисмарк железом и кровью – методы сходны – объединил Германию, заложил ее могущество. С Петром I, хотя контекст, эпоха… ну, в общем, тоже начало Нового времени. Ну, характер жизни, судьбы очень разный. Но сравнивают почему, по какому принципу? По значительности результатов и той главной краеугольной идее, на которой они провели свою жизнь – величие государства. В нашем сознании с подачи, вот, подобных людей и личностей, государство – как в зарубежной истории, так и особенно в нашей – и общество были сильны спутаны. Государство – это есть общество. Как в советское время говорили: государство тебя кормит, тебя учит – ребенку. Как о живом. Государство – это механизм, это машина. Вот эти люди ваяли эти механизмы. Но общество должно существовать в каком-то взаимодействии с этим механизмом. Абсолютистская идея этого чужда.

В.ВЕНИДИКТОВ – Наталья Басовская. «Все так!», и мы говорим о кардинале Ришелье. Я все-таки вернулся бы назад. Вот мы с Вами пропустили такой переход, как он из… ну да, он был назначен духовником молоденькой Анны Австрийской, кстати.

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

В.ВЕНИДИКТОВ – Вот, между прочим, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Сплелась их судьба сразу.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, да. Но как он стал первым человеком? Вот все-таки, мало ли было таких епископов вокруг? Особенно смутное время, Мария Медичи – регентша…

Н.БАСОВСКАЯ – Ей трудно.

В.ВЕНИДИКТОВ – Ей трудно, вокруг нее крутятся разные люди, всякие Кончини, маршалы, священники…

Н.БАСОВСКАЯ – Король мальчик, да.

В.ВЕНИДИКТОВ – Король мальчик, да, королева девочка. Сразу скажем.

Н.БАСОВСКАЯ – Мария Медичи – ей трудно. У нее сын совсем еще маленький…

В.ВЕНИДИКТОВ – Будущий Людовик XIII.

Н.БАСОВСКАЯ – Будущий Людовик XIII, ему 9 лет, когда муж убит, Генрих IV, злодейским образом, во время торжественной процессии, зарезан ножом фанатика, в стране религиозные войны и прочее. Люди, и такие как Мария Медичи, нуждались в сильной опоре. Ришелье, как сегодня скажут, сегодняшним языком, себя долго и упорно в этой роли позиционировал. Вот я уже напоминала инструкцию, написанную самому себе.

В.ВЕНИДИКТОВ – Инструкция самому себе – заметьте! Не королю, не маршалу Конде, да? А самому себе.

Н.БАСОВСКАЯ – Каким я буду, когда я буду при дворе. И он прилагает усилия. Ему помогает брат, старший брат, который уже при дворе. Ему… он понравился Марии Медичи. Посуетился, как сегодня скажут, чтобы его представили. Но когда его представили, дальше-то он сам. Ему же надо произвести впечатление. Если уж на папу римского произвел такое впечатление, что досрочно епископ, на три года раньше, то и на Марию Медичи, женщину, эмоциональную женщину… Ну, как говорят дружные современники, не самую умную, нуждающуюся в умных советах. Да, произвел личное впечатление. Но не сразу. Не вдруг. Не сразу иди, мол, будешь правой рукой. Заметили: вот, получишь такую позицию – духовник, там, Анны Австрийской. Так, заметили: Генеральные штаты 1614 года – выступай. Говорит речи – опять замечен. Борюсь с коррупцией, борюсь за то, чтобы французы были… Я считаю, что в основе он сам. То, что в новейшее время будут говорить «self-made». Надо было так говорить на латыни – об этом, вот, мало пишут – чтобы обратить на себя внимание папы. Надо было так учиться в военном колледже – пусть всего два года – чтобы потом в ряде сражений Тридцатилетней войны сыграть личную, толковую, полководческую роль.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да и взятие Ля-Рошели – это его.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Это его.

В.ВЕНИДИКТОВ – Это его военная история.

Н.БАСОВСКАЯ – Надо было так уметь договариваться, когда нет сил… возможности победить силой, чтобы дипломатия на время отложила силовое решение вопроса. Вот это умение сочетать силовое решение вопроса и дипломатическое. Так называемая Тридцатилетняя война 1618-1648 завершится уже после Ришелье. Успех окончательный достанется Мазарини, кстати говоря. Но…

В.ВЕНИДИКТОВ – И Людовику XIV. Королю-Солнце.

Н.БАСОВСКАЯ – И Людовику XIV. Солнцу, солнцу нашему. Но. Заложил эти успехи, конечно, Ришелье.

В.ВЕНИДИКТОВ – Но вот наш слушатель задает такой вопрос: «Я считал, что в ходе Французской революции останки Ришелье были вытащены из могилы, брошены на мостовую, и толпы парижан с хохотом пинали их и били палками по черепу». Николай спрашивает, откуда такая ненависть?

Н.БАСОВСКАЯ – Да, эта информация, видимо, абсолютно правильная. Разница – только детали, мне тоже доводилось об этом читать немало. Я версию немножко другую слышала, не толпы парижан. Толпы парижан, вообще, в начале Великой Французской революции – это, конечно, страшное явление. Бастилию-то срыли. Спрашивается, для чего прекрасный замок до основания, как у нас…

В.ВЕНИДИКТОВ – Ну, тюрьма…

Н.БАСОВСКАЯ – Символ… Срыли, уничтожили. Действительно, гробницу его разграбили, мальчишки гоняли ногами череп великого человека. Это ненависть к символу абсолютизма – вот откуда эта ненависть. Не персонально. Не персонально к Арману дю Плюсси. Нет. Это ненависть к символу, к знаку, как к Бастилии, как в Англии к Тауэру – ну вот, не срыли его, но это символы. Ришелье прожил такую жизнь, что он остался в памяти потомков не только как он лично, но как символ и знак апологетики абсолютной королевской власти. Он не просто монархист. Он супермонархист. Ведь он очень ценил свое личное положение. Все говорили, всесилен, всесилен, всесилен. А он, в соответствии со своей инструкцией, только и делал, что везде воспевал величие короля. И не как в дешевых фильмах, где он как бы подмигивает зрителю: «Я-то знаю, что это так, в шутке». Но если Людовика XIII играет замечательный артист Олег Павлович Табаков, но все-таки он же и кот Матроскин, то отношение к Людовику XIII формируется у зрителей несерьезное. Это не совсем справедливо. Людовик XIII не был не тупым, не глупым, он был достаточно умен, чтобы основные бразды отдать в руки этого умного человека. Но никогда, в отличие от многих временщиков – он не временщик.

В.ВЕНИДИКТОВ – Да, его, пожалуй, временщиком… да.

Н.БАСОВСКАЯ – Он первый министр. Он не временщик. Никогда не пытался намекнуть, что мой король не мудр, потому что он считал, что король – это идея. И вот с этой идеей восставшие в 1789 году французы насмерть бьются, не зная, что это будет названо революцией, великой революцией. Они бьются с этой идеей абсолютизма, который сделал атмосферу во Франции к концу XVIII века столь удушающей, что отдать в этот момент должное апологету абсолютизма невозможно.

В.ВЕНИДИКТОВ – А как сейчас, интересно, относятся к Ришелье?

Н.БАСОВСКАЯ – Уважительно. Дело в том, что такие страсти, они проходят куда-то со временем в сторону.

В.ВЕНИДИКТОВ – Ну, республиканская Франция.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. К нему относятся уважительно. Не апологетика… Странно, что его очень воспевают иногда англичане, сторонники монархии как идеи.

В.ВЕНИДИКТОВ – Ну, понятно, да.

Н.БАСОВСКАЯ – А во Франции с долей уважения. Как к Наполеону. Наполеон – продолжатель. Ведь в общем-то, французами очень долго владела эта идея единой сильной власти. И я никогда не могу сказать, что я полностью убеждена, что она исчезла. Де Голля подозревали в страсти к всесилию. Во Франции трудно с демократией. Демократия – трудная штука. Казалось бы, с этой идеей всесилия монарха жить проще.

В.ВЕНИДИКТОВ – Но однако же не так. Итак, еще раз: почему, кстати, вот, Красный кардинал? Все кардиналы красные, все ходили в красных шапках.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, это просто обычная кардинальская форма. Это, наверное, чтобы просто противопоставить, когда пишут о Жозефе. Серый, в смысле, в тени скрывающийся. Он носил обычную, какую положено, форму для его статуса, и красный, конечно…

В.ВЕНИДИКТОВ – Ну, он изображен, бывало, и в военном… вот, в кирасе, я видел.

Н.БАСОВСКАЯ – Он командовал. Он командовал, не раз командовал войсками. Но дело в том, что вот у нас оттенок красный имеет в русском языке особенности – и красивый в древности, и большевистский затем. А на самом деле, никакого оттенка не несет, просто нормальное признание той формы, которую должен был носить этот великий человек. Вот в величии ему не отказывает никто.

Источник www.echo.msk.ru