Новое время
Википедия
Новое время
Период в истории человечества, находящийся между Средневековьем и Новейшим временем.
Понятие «новая история» появилось в европейской историко-философской ... читать далее »
Статьи по истории Нового времени
04.08.2013 14:22
Полицейские истории. Новое время.
7 июня 1708 года - была образована Главная полиция России. Поначалу ведомство состояло всего из четырех офицеров и 36 нижних чинов. Его главой – генерал-полицмейстером - Петр I назначил своего любимца генерал-адъютанта Антона Девиера.
Русской полиции вменялось в обязанность не только следить за порядком в Петербурге, полиция обладала полномочиями судебной инстанции и назначала наказания по уголовным делам. А еще она надзирала за чистотой (кстати, эти обязанности за полицией сохранялись до самого ее распада в феврале 1917 года). Служивые наказывали нерадивых, убирали мусор, мостили улицы... Стараниями правоохранителей были установлены первые фонари и скамейки для отдыха.
Теперь обратимся к фигуре первого российского генерал-полицмейстера, чья биография занятна, а судьба причудлива.
…Родился он в бедной еврейской семье, обитавшей в Амстердаме. Вырос, поступил на флот и тут – счастливый случай! - попался на глаза Петру I. Антон русскому царю приглянулся, и тот позвал его в Россию. Карьера молодого человека резко, как в сказке, взмыла вверх.
Он получил звание генерал-адъютанта - для него же придуманное, женился на дочке петровского фаворита Меншикова. Руководил строительством порта в Ревеле. Участвовал в следствии по делу царевича Алексея Петровича и вместе с другими подписал ему ужасный приговор.
Дослужился до генерал-лейтенанта, получил графское звание, изрядно разбогател. Но вскоре после смерти Петра I былое влияние утратил.
За ним потянулся целый хвост грехов (кое-какие, возможно, приписали ему недруги). Короче говоря, в 1727 году Девиера обвинили в государственной измене, лишили званий, титулов, чинов. А также денег, земли, усадеб, крепостных…
Двенадцать лет обесчещенный, униженный Девиер провел в Жигановском зимовье, в 800 верстах от Якутска. Потом, однако, был прощен. В 1741-м последовал именной указ императрицы Елизаветы Петровны об освобождении Девиера из ссылки «с отпущением вины». Выражаясь современным языком, это была полная реабилитация.
Постаревший, погрузневший Девиер снова зашагал по знакомым, стертым его же ботфортами, ступеням карьерной лестнице. Ему вернули все! И даже расположение царицы.
Уже на излете жизни – в июле 1744-го - Девиер снова уселся в кресло петербургского генерал-полицмейстера. Но пробыл на должности всего несколько месяцев. В апреле 1745 года занедуживший ветеран удалился в отставку - «вплоть до выздоровления». Однако его не последовало – меньше чем через год Девиер сошел в могилу…
В 1722 году полиция появилась и в Москве. В ней, как и в Санкт-Петербурге и Варшаве – охраной порядка ведал обер-полицмейстер, подчинявшийся генерал-губернатору. В Белокаменной на эту должность был назначен полковник Максим Греков. Жил он на Тверском бульваре в специально отведенном для него доме. Между прочим, там же обитали и его последователи.
Тянул лямку Греков шесть лет. Известно лишь, что его дважды привлекали к следствию. Прочие детали биографии покрыты мраком времени.
Любопытно, что некоторые московские обер-полицмейстеры сходили с должности, потом на нее возвращались. В частности, Павел Каверин, находившийся на посту в общей сложности два с половиной года. А Иван Дивов и вовсе мелькнул кометой - возглавлял московскую полицию меньше года…
Николай Архаров, напротив, прослужил в Белокаменной десять лет. Он знал до мельчайших подробностей все, что делалось в городе, преступников находил с потрясающей быстротой. Глаз был у него такой острый, что он мог определить вора или убийцу по одному только виду.
Кстати, по одной из версий, именно сотрудников его полиции - бдительных и резвых - прозвали «архаровцами».
Были среди обер-полицмейстеров и личности невзрачные, повторяющие друг друга: Николай Арапов, Евгений Юрковский, Александр Козлов. Попадались взяточники, как, например, Александр Балашов. О нем сохранилась презрительная характеристика современника: «Постыдное его лихоимство знает вся Россия. Он брал и берёт немилосердно, где только можно; брал и как обер-полицмейстер, и как петербургский военный губернатор, и даже как министр полиции». Увы, этот грех тянулся за многими его коллегами…
Противоречивой фигурой был Александр Шульгин. До назначения обер-полицмейстером имел чистейшую репутацию. Георгиевский кавалер, бесстрашно сражался с французами в 1812-м и раньше – при Аустерлице. И поле Бородино обагрено его кровью. Вступив в должность, поклялся искоренить мошенничество и воровство. Однако в этом не преуспел.
Говорят, что имел в качестве осведомителей жуликов и воров, которые посвящали его в свои тайны. Считают, что благодаря этому раскрывал многие запутанные дела. Современник писал о нем: «…проворен, деятелен, утроил удивительно тюремный замок и пожарную команду, но деспот страшный, баламут, привязывает, но сам отпирается от своих слов».
Шульгин из своего высокого положения, при невысоком, кстати, жалованьи, извлек немалую пользу. На «левые» деньги, полученные, в частности, от покровительства купцов, занятых винными откупами, построил роскошный особняк на углу Тверского и Козицкого переулков, где все «отличалось изящным вкусом и удобством».
Он нажил в Москве столько добра, что едва уместил его в громадном обозе, который двинулся к месту новой службы в Санкт-Петербург. В пути он встретился с графом Алексеем Аракчеевым. Тот был поражен видом великолепных экипажей, тяжело груженных фур, великолепных лошадей и щегольской одеждой прислуги. Граф полюбопытствовал, кому принадлежит такое богатство. Узнав, попросил передать владельцу, что «всего этого нет и у самого Аракчеева»…
Служил в столице Шульгин недолго - Николай I отправил его в отставку с «пенсионом тогдашнего оклада». Привыкший к роскошной жизни он быстро зачах и, засыпанный долговыми расписками, стал топить горе в вине…
Народ полицмейстеров уважал и боялся. Генерал-губернатора, который был выше по чину, видели редко, да и то издали – мелькнет карета, запряженная парой резвых лошадей, и след ее простыл. А полицмейстер появляется каждый божий день и до всему ему есть дело.
Гоголь в «Мертвых душах» так нарисовал портрет полицмейстера: «Полицмейстер был некоторым образом отец и благодетель в городе. Он был среди граждан совершенно как в родной семье, и в лавки и в гостиный двор наведывался, как в собственную кладовую. Вообще он сидел, как говорится, на своем месте и должность свою постигнул в совершенстве. Трудно было даже и решить, он ли был создан для места или место для него».
Однако было бы несправедливо всех главных правоохранителей Москвы изображать в черном цвете. Было среди них немало энергичных, деятельных людей. Таким следует признать Александра Власовского, назначенного в Белокаменную в конце XIX века. Он рьяно взялся за уборку Москвы, заставив домовладельцев за короткое время очистить выгребные и помойные ямы. Нарушителей штрафовал нещадно, на огромные по тем временам суммы - от 100 до 500 рублей.
«Полковник Власовский быстро привел Белокаменную в вид, если не вовсе приличный, то все-таки более или менее благопристойный, - писал Влас Дорошевич. - Вполне упорядочить город, где антигигиенические, антикомфортные безобразия накоплялись десятками лет – дело, требующее большого труда и многого времени».
Власовский почистил не только город, но и ряды полиции. Многих частных приставов и квартальных надзирателей, запятнавших честь мундира, уволил и набрал новых людей.
Городовым приказал стоять на посту посреди улиц и площадей и строго следить за наружным порядком и движением экипажей. Покончил с их праздной жизнью, заставил обращаться с публикой вежливо, чего прежде не водилось. Больше того – вменил им в обязанность переводить с одной стороны улицы на другую стариков, женщин и детей.
Да и сам облик городовых изменился – вместо худых и толстых, отнюдь не внушительного вида, набрал закончивших службу солдат-гвардейцев - высоченных и здоровенных, с пудовыми кулаками.
Из «Инструкции городовымъ московской полицiи», изданной в 1883 году:
«Городовые должны заботиться о добром имени и чести своего своего звания… Исполнения закона требовать с достоинством и вежливо, отнюдь не грубым и обидным образом… Как бы не был городовой исправен, сметлив и расторопен, но если он будет замечен в умышленном обвинении невинного, лихоимстве и мздоимстве, он подвергнется строгому по закону взысканию… Пьяных, которые идут, шатаясь и падая, отправлять на их квартиры, если таковые известны… Городовому дозволяется брать бесплатно извозчика, чтобы отвезти пьяного или внезапно заболевшего домой…»
Власовский удостоился многих лестных характеристик. Вот одна из них: «Это был выдающийся талант, можно сказать виртуоз в своем деле, большой художник, умевший придать своему делу особую красоту, полицейский эстет своего рода».
Но есть и другое мнение – графа Витте: «По натуре Власовский человек хитрый и пронырливый, вообще же он имеет вид хама-держиморды; он внедрил и укрепил в московской полиции начала общего взяточничества…» При этом Сергей Юльевич как бы нехотя признавал, что «с наружной же стороны, действительно, он как будто бы держал в Москве порядок».
Слетел с поста Власовский в одночасье – после Ходынской катастрофы 1896 года. Хотя народ во всем винил его непосредственного начальника великого князя Сергея Александровича…
Последним московским обер-полицмейстером был Дмитрий Трепов. Один из четырех сыновей того самого жестокого петербургского градоначальника, в которого стреляла Вера Засулич.
Пытаясь сбить высокую температуру общества, Трепов благосклонно относился к рабочим профессиональным союзам, устраивал для них лекции по экономическим вопросам, распространял «дешёвую и здоровую» литературу. И, как сам считал, добился результата: «Раньше Москва была рассадником недовольства, теперь там – мир, благоденствие и довольство». Но Трепов жестоко ошибся на сей счёт - город вскоре забурлил.
В 1905 году должность обер-полицмейстера была упразднена. Шефом полиции стал градоначальник. Тем временем Москва, охваченная революционным неврозом, сотрясалась от взрывов бомб и свиста пуль. Толпа громила полицейские участки, боевики палили в городовых. А те… На четыре тысячи нижних чинов на поверку оказалось немногим больше тысячи старых револьверов, большей частью неисправных. И почти безоружные стражи порядка гибли сотнями…
Валерий Бурт, stoletie.ru