В истории британского денежного обращения, насчитывающей более 1000 лет, известно всего шесть случаев, когда на монетах указывалось происхождение металла, из которого они были отчеканены. И первый из них относится ко времени правления последнего представителя – вернее, представительницы – династии Стюартов.

Остатки сладки

Восшествие королевы Анны на престол – женщины мирной, любившей наряды, виски и лошадиные бега – омрачало вступление Англии в войну с Испанией и Францией. Позднее ее назовут ее войной за испанское наследство. В 1701 году корону империи, над которой «никогда не заходит солнце», принял Филипп Анжуйский – дальний родственник Карла II, не оставившего прямых наследников, и внук короля Франции Людовика XIV. Французский монарх, отличавшийся непомерными амбициями (свое кредо он выразил в словах «Государство – это я»), воспринял это как знак судьбы. Людовик вознамерился создать державу, равной которой не было и не будет, господствующую как в Старом, так и Новом Свете. Перво-наперво французские войска заняли Испанские Нидерланды. Но на испанский трон претендовал другой дальний родич покойного Карла – глава Священной Римской империи Леопольд I, желавший видеть королем своего сына. Цезарю сочувствовала Республика Соединенных Провинций, к которой незадолго до того перешла часть земель Испанских Нидерландов. На стороне республики была, в свою очередь, Британия, связанная с Голландией династическими узами и встревоженная франко-испанскими амбициями.
Затеянная Людовиком XIV и Филиппом V большая европейская война требовала больших денег. Летом 1702 года от берегов Кубы отчалили 19 галеонов, нагруженные богатствами, равных которым испанские колонии никогда до того не отправляли в метрополию – около 118 млн серебряных песо и 9 млн золотых монет (в пересчете на современные меры свыше 3400 тонн серебра и 200 тонн золота). Кроме того, галеоны везли товары из юго-восточной Азии – шелк, фарфор, жемчуг, пряности и многое другое на сумму 30 млн песо. Столь драгоценный транспорт сопровождала французская военная эскадра. Флотилия направлялась в Кадис – первый испанский порт, где останавливались корабли из Америки. Но на подходе к нему командовавший французами адмирал Шато-Рено узнал, что Кадис блокирован англо-голландским флотом, и предложил своему испанскому коллеге Мануэлю де Веласко направиться к берегам Галисии, чтобы укрыться в удобном для такого случая заливе Виго. 22 сентября они достигли намеченной точки. Де Веласко ждал распоряжений из Мадрида и не решался разгружать суда, равно как и покидать Виго. Лишь 19 октября он отправил в испанскую столицу первую партию груза (примерно 12 млн монет).
Испанский адмирал столь же успел, как и безнадежно опоздал – спустя три дня к заливу подошла англо-голландская эскадра под командованием Джорджа Рука. Бросив бесплодную блокаду Кадиса, она крейсировала на север, когда адмирал Рук получил донесение о спрятавшейся в Виго вражеской флотилии. 4000 солдат пошли на штурм двух фортов, стоявших по берегам наиболее узкой части залива, а корабли Рука атаковали лучше вооруженные, но менее маневренные французские суда. Бой длился более суток и закончился разгромом французской эскадры. Шато-Рено с несколькими кораблями удалось вырваться из залива. Мануэль де Веласко, предвидя исход сражения, отдал приказ затопить все галеоны. Но храбрецы Джорджа Рука все же успели захватить пятерых «испанцев». Один из них – самый крупный, с большей частью драгоценной добычи – британский адмирал, не мешкая, отправил в Англию. На выходе из залива галеон напоролся на риф и затонул. Тем не менее, несколько десятков тонн уцелевших золота и серебра вкупе с ценными товарами стали достаточным свидетельством блестящей победы, не столько обогатившей Британию, сколько опустошившей казну ее врагов. Еще до наступления нового года Королевский монетный двор отчеканил шиллинги и полу-гинеи с надписью VIGO на аверсе, а в 1703 году – все номиналы от шестипенсовика до кроны, а также золотые полу-гинеи, гинеи и монеты в пять гиней. Любопытно, что с добычи в бухте Виго началось пристрастие англичан к нюхательному табаку, огромная партия которого находилась на одном из захваченных судов и была распродана в Лондоне.
Война за испанское наследство продолжалась еще 10 лет. По условиям мира, заключенного в Утрехте, к Англии перешли Гибралтар, захваченный доблестным адмиралом Руком, остров Менорка в западном Средиземноморье, Ньюфаундленд, полуостров Акадия на северо-востоке Америки (будущая Новая Шотландия) и земли вокруг Гудзонова залива. С Утрехтского мирного договора 1713 года начинается история другого «именного» монетного чекана, но связанного уже не с победами, а грандиозным скандалом.

Память о помешательстве

Потерпев поражение в войне, Испания согласилась предоставить Британии монополию на поставку африканских рабов в свои американские колонии – сроком на 30 лет, с условием ежегодной выплаты налога в 34 тыс фунтов стерлингов. Английское правительство передало это право Компании Южных морей, основанной герцогом Оксфордским Робертом Харли и рядом состоятельных купцов (именно ее аббревиатура – SSC, South Sea Company – появится впоследствии на британских серебряных монетах). К торговым операциям компания приступила лишь в 1717 году, но вскоре их свернула из-за обострения отношений между Англией и Испанией. И не было бы ее акционерам счастья, если бы в 1719 году директора компании не придумали «гениальный план» – они предложили правительству взять на себя часть государственного долга Англии в обмен на исключительные права в торговле с Вест-Индией. Пока соответствующий законопроект готовился к обсуждению в парламенте, люди компании распускали слухи, будто бы Британия вскоре заключит новый договор с Испанией, которая откроет все свои колониальные порты для английских кораблей (на тот момент англичане могли отправлять по одному кораблю только в два мексиканских порта один раз за год).
В январе 1720 года акции South Sea Company подскочили в цене со 100 до 128 фунтов за штуку. В феврале, накануне голосования в парламенте –  до 175 фунтов.  В марте билль о привилегиях был одобрен парламентом, утвержден Георгом I, и совет директоров компании объявил о дополнительной эмиссии. Размещение состоялось по 300 фунтов за акцию. Спустя месяц компания провела новую эмиссию, продав акции уже по 400 фунтов за штуку. В мае их курс поднялся до 550 фунтов. Акции South Sea Company покупали буквально все – от фермеров и ремесленников до членов палаты лордов. Даже Исаак Ньютон, знаменитый математик и физик, поддался соблазну и приобрел крупный пакет на деньги, которые выручил… с продажи тех же самых акций в начале года, когда засомневался в перспективах  South Sea Company. А как было не соблазниться, если к началу августа за эти акции люди выкладывали до 1000 фунтов! Компания «честно» скупала государственные долговые бумаги, принимая их в оплату своих акций, но с момента получения привилегий не отправила ни одного судна в пресловутые Южные моря. Ее директора, понимая, что денежный дождь долго длиться не может, начали потихоньку распродавать свои собственные акции. Сохранить это в тайне им не удалось. Мелкие пайщики и биржевые брокеры забеспокоились – ведь совсем недавно газеты писали о крахе французской Компании Миссисипи, имевшей королевские привилегии на освоение якобы перспективнейших земель в Северной Америке и оставившей без денег пять миллионов вкладчиков. Правление South Sea Company созвало собрание акционеров, на котором попыталось развеять тревоги. Бесполезно – менее чем за месяц цена ее акций упала с 900 до 150 фунтов. 24 сентября компания объявила о своем банкротстве.  
Парламентское расследование и судебные процессы по делу South Sea Company длились весь 1721 год. Выяснилось, что в ходе подготовки билля о правах компании ряд чиновников британского казначейства и членов парламента получили от нее крупные пакеты акций по символической цене. Среди взяточников оказался сам канцлер казначейства вместе со своим заместителем. Оба они были приговорены к тюремному заключению с полной конфискацией имущества в пользу государства и обманутых вкладчиков. Конфискована также была вся собственность South Sea Company и ее руководства, что удалось выявить следователям (казначей компании бежал за границу, прихватив с собой бухгалтерские книги). Сэр Ньютон, потерявший на южно-морской афере 20 тыс фунтов, вынес событиям свой вердикт: «Я могу вычислить движение небесных тел, но не пределы человеческого безумия». В 1723 году Королевский монетный двор, которым он руководил, отчеканил монеты номиналами в шесть пенсов, шиллинг, полкроны и крону с буквами SSC на реверсе – в назидание и напоминание о минувшем безумии.  

Собственное и привозное

Истории нескольких последующих особых чеканов также связаны с английскими компаниями. Правда, они не столь ярки, как предыдущая.
В 1723 году на части шиллингов, выпущенных Королевским монетным двором, под портретом Георга I появились буквы WWC. Эти шиллинги были отчеканены из серебра, поставленного Wales Copper Company. Серебро добывалось в Уэльсе с XVI века, спустя два столетия  этот регион стал главным в Соединенном Королевстве источником драгоценного металла. Почему именно Wales Copper Company удостоилась чести быть запечатленной на самых распространенных серебряных монетах – нумизматические справочники умалчивают. Вероятно, на тот момент она являлась самым крупным добытчиком серебра – чеканка шиллингов с аббревиатурой WWC повторилась в 1724, 1725 и 1726 годах.
Если собственное серебро у Британии имелось, то золотыми рудниками (если не считать заброшенные шахты эпохи Римской империи) она похвастаться не могла. В XVI-XVIII веках около 75% мировой добычи золота приходилось на американские колонии Испании. Поставки африканского золота из Гвинеи держала под своим контролем Португалия, благосклонно допустившая к Золотому Берегу дружественную Британию. С 1663 по 1726 годы английские гинеи (монеты получили свое название по месту происхождения металла) чеканились с изображением слона на аверсе – символом Африканской торговой компании, доставлявшей золото. А в 1729 году чести быть запечатленной на золотых монетах удостоилась Ост-Индская компания. Из Индии, где она владела тремя десяткам факторий и портовыми городами Бомбеем, Мадрасом и Калькуттой, компания вывозила перец, пряности, шелк-сырец, хлопковые ткани, индиго, а также золото, которое начала добывать на арендованных приисках. Аббревиатура EIC (East India Company) помещалась на полу-гинеях и гинеях 1729-1733 и 1739 годов выпуска.  

Добыча командора Ансона

15 июня 1744 года на рейде Портсмута появился потрепанный дальним плаванием фрегат. На родину вернулся Centurion – флагманский корабль командора Джорджа Ансона, единственный из целой эскадры, но с огромной добычей. Более 37 тонн золота и серебра в монетах и слитках лежало в его трюмах. Караван из 32 фургонов повез драгоценности в Лондон. Часть добычи поделили между офицерами и матросами Centurion, а ее «львиная доля» досталась королевской казне и попала на монетный двор. В следующем 1745 году кошельки подданных Соединенного Королевства пополнились новыми шестипенсовиками, шиллингами, полу-кронами, полу-гинеями и гинеями, на которых ниже профиля Георга II значилось LIMA.
Лима… Столица испанского вице-королевства Перу. Хотя испанцы добывали золото и серебро во всех своих американских владениях – Новой Испании (или Мексике), Новой Гранаде, вице-королевстве Рио-де-Ла-Плата, именно страна Перу олицетворяла в глазах англичан богатства Нового Света. Для того чтобы пресечь их поток и при возможности тоже обогатиться, в сентябре 1740 года – в разгар очередной англо-испанской войны – Георг II отправил в Тихий океан эскадру под командованием Джорджа Ансона, одного из самых опытных боевых офицеров королевского флота.
Шесть военных судов и два грузовых благополучно пересекли Атлантику и добрались до мыса Горн – и попали в полосу сплошных штормов. Два судна повернули обратно, еще несколько потонули, так что, после всех мытарств и передышки у островов Хуан-Фернандес, Джордж Ансон отправился к берегам Чили всего с тремя кораблями, один из которых едва держался на плаву. Под его  началом осталось всего 340 человек – впятеро меньше, чем при отплытии из Портсмута. Продвигаясь вдоль побережья Чили и Перу к северу – к Панаме, Ансон захватывал встречные испанские суда, и некоторые присоединял к своей эскадре, а остальные топил. В ноябре 1741 года он достиг порта Паита и не упустил случая получить с его жителей контрибуцию. Но общий объем добычи был весьма невелик – около 55 тысяч песо. В феврале 1742 года эскадра, обновленная за счет трофейных кораблей, направилась к Мексике – к Акапулько, в надежде захватить манильский галеон.
Манильские галеоны были мечтой многих корсаров, но лишь единицам удалось повстречать «плавучую сокровищницу» на своем пути. Тихий океан в то время был белым пятном на карте – для всех европейцев, кроме испанцев. Испанцы первыми в истории мореплавания сумели наладить регулярные трансокеанские рейсы. Из Мексики они везли на Филиппины добытое в Новом Свете серебро, на которое в портах Юго-Восточной Азии закупали перец и пряности, жемчуга и драгоценные камни, китайский шелк, фарфор, слоновую кость и многое другое. Из Манилы, на верфях которой строились галеоны, восточные товары отправлялись в Акапулько, откуда их везли через Кордильеры к портам Карибского моря и далее под конвоем отправляли в Испанию (помните флотилию, затонувшей в бухте Виго?). Но на Филиппины галеоны шли, как правило, в одиночку, поскольку тихоокеанские просторы были хорошо знакомы только самим испанцам. Джордж Ансон, разумеется, понимал всю сложность своей затеи и потому рассчитывал перехватить манильский галеон прямо у берегов Мексики. Он также надеялся, что сумеет скрытно подобраться к Акапулько и блокировать порт, оставшись незамеченным. Но испанцы уже прослышали об эскадре, хорошо подготовились к возможному штурму и держали свои галеоны в гавани. Лишь спустя месяц после начала блокады командор обнаружил, что его присутствие не является для испанцев тайной. Но к штурму города он был не готов. У Ансона осталось слишком мало людей, всего 170 человек (среди них 30 юнг) на пять кораблей – добраться бы до Англии, сохранив кое-какую, но все-таки добычу. И в мае 1742 года поредевшая эскадра – Ансон сжег три судна, с которыми остатки его команды не управились бы в дальнем походе – взяла курс на восток.
До Макао – португальской колонии в Южном Китае – в октябре 1742 года добрался один только Centurion. Несколько месяцев фрегат простоял в порту; отремонтировав корабль и пополнив запасы провизии, Джордж Ансон решил перед возвращением на всякий случай объявиться у Филиппин. И ему повезло! 1 июля 1743 года Centurion повстречался с галеоном Nuestra Senora de Covadonga, возвращавшимся из Мексики. Бой длился два часа. Британцы несколькими удачными выстрелами подожгли галеон и тем самым вынудили испанцев сдаться. На Nuestra Senora de Covadonga оказалось свыше 1,3 миллиона песо в монетах и слитках, не считая кое-каких товаров, которые Ансон задешево сбыл в Кантоне. Из Кантона Centurion наконец-то отправился домой. Со своим крайне соблазнительным грузом фрегат без приключений миновал небезопасные берега Южно-Китайского моря, пересек Индийский океан, грозой которого были малабарские пираты, обогнул Африку и добрался до Англии. Джордж Ансон получил звание контр-адмирала, а Королевский монетный двор – настолько большой запас драгоценного металла, что после выпуска в 1746 году новых тиражей с надписью LIMA (в диапазоне от шестипенсовика до кроны) не возобновлял чеканку серебряной монеты до 1750 года.

Иван Просветов (aka Колонист) (c) 2006

http://www.numizmat.net/articles/detail.php?ID=7059